Во время дачного сезона, вильнув от огородных дел,
в разгар прополок, споров, пьянок, петрушек, репок, патиссонов,-
пошла гулять и за горой, среди весьма густого леса,
нашла чудесную полянку и застолбила за собой.
Там можно делать все, что влезет: лежать, считая облака,
дремать и слушать тишину, все это сочетать с полезным -
читать: Тургенев и Набоков, Булгаков, Чехов и Мольер…
И даже думать о высоком - о Гималаях, например.
Однажды утром на полянке мне повстречался странный зверь:
худой, растрепанный, усталый, с глазами грустного подранка,
как будто были за плечами дороги боли и потерь.
Таких я раньше не видала.
Мы посмотрели друг на друга: неловкий, маленький такой -
он был меня намного ниже.
За гранью первого испуга пришел в себя, вильнул хвостом
и, показалось, улыбнулся.
Наверно, понял – не обижу, а мне подумалось - не злой.
И вдруг, обоих ошарашив, ему сказала: дорогой,
все дело в том, что (так сложилось)полянка числится за мной,
но если хочешь, оставайся.
И он остался. Под кустом построил маленький шалашик.
Я попыталась помогать (я в этом деле разбиралась)
с дизайном, внутренней отделкой,
но не сумела внутрь попасть - я просто-напросто застряла.
Ну, что тут скажешь, - недомерок!
Себя, своими же руками, лишить блаженного покоя!
Мою зеленую полянку засеял странными цветами.
Посередине – адский труд- зачем-то вырастил секвойю,
а ближе к лесу, где-то с краю, соорудил фонтан и пруд:
там только лилии живут и сонно квакают лягушки.
Я там кораблики пускаю, да этот с удочкой сидит,
чего сидит - и сам не знает.
А как-то утром, вот болван, - под обалдевшею осиной
нашел огромный баклажан и мне вручил – на именины.
Такие, значит, перекосы.
Из проплывавших облаков соорудил гамак и пуфик.
Гамак, конечно, для меня - он был удобен, без вопросов,
а пуфик оказался мал, к тому же отдавал мещанством
и нафталином отдавал.
Всю эту пошлость, тухлость, чванство
я никогда не выносила - мне важен вкус и чувство стиля.
Я это все ему сказала. Он слушал молча, терпеливо,
совсем-совсем не возражал, затем куда-то убежал
и притащил кокос и сливу и недозрелый помидор -
они у нас с недавних пор нахально, просто так, без спросу
растут на елях и березах,- такой дурдом, такой бардак!
А между тем настала осень, похолодало. Мой чудак
переменился, заскучал, вообразил себя пернатым,
в чулане перышки достал и дернул вслед за птичьей стаей
на юг, в заморские пенаты.
Исчез, оставив мне на память секвойю, пуфик и гамак.
Зима, январь, поземка вьется. Примерзли лилии ко дну,
секвойя нарядилась елкой, полянку снегом заметает.
Я с нетерпеньем жду весну.
Я жду весну – а вдруг вернется!