Эта осень взошла из замёрзшей земли
золотым колоском, воплощённою верой
в то, что Время ответит на просьбу «замри»,
над Невою скользя, как над вздувшейся веной,
острым шпилем творенья эпохи Петра,
беспокойной, как сон, догоревшей, как лето,
и уснувшей в подвалах, где тлеет петля
на истаявшей, сломанной шее скелета,
что когда-то был князем, зевал на балах,
презирал карьеристов, ходил на дуэли,
и, взирая на дам, что шептались в углах,
бормотал: «До чего же вы мне надоели...»,
размышляя о рыжих оттенках зари
в отрешённости странной, глухой, сокровенной,
словно Время услышало просьбу «замри»,
над Невою скользя, как над вздувшейся веной...