Он чёрным был,
к тому же – одноног,
и, видимо, за это я и бог,
пославший каждому, что мог с утра,
кормили птицу пригоршней зерна.
Он храбрым был,
наверное, в годах,
но сильный всё ещё: и в пух, и в прах
готов стереть любого, камнем лечь
за пёрышко с Её пушистых плеч.
Предмет страстей не без изъяна был,
однако были в Ней и шарм, и пыл,
для почестей готовилась Она,
а не для милостыни у окна.
Он понял это, чёрный голубь мой,
добытчик корма - истинный герой.
Он должен посвятить Ей страсть кровей
всех предков-голубей – одной лишь Ей!
И он гонял непрошеных гостей,
как будто оду посвящая Ей,
в которой смысл понятен без речей
для чёрных одноногих голубей.