Мы говорим.
Мы говорим на разных языках.
Так смоква с грушей шепчутся устало,
так иудей с буддистом из Непала
решают: для кого важней ТаНаХ.
И толку, что дела идут в зенит?
растут долги – друзьям, любимым, детям.
Так много слов, но след их не заметен.
Так мало тех, кто жизнь не обвинит…
Зона отчужденья
Невидимая зона отчужденья
на синем фоне с радужной каймой.
Парит душа – свободное паденье
направлено домой, всегда домой.
Под тяжестью воды речные камни
молчат о перелётных временах.
А чьи-то губы тихо шепчут: Амен!
и кто-то просит сладкого вина…
Неизбежность…
Такая неизбежность – ждать весны,
поверив в неизменность повторений,
пошагово идти к ней, пусть тесны
минуты, и навязчивы мигрени.
Паломником идти в святую ложь –
в незыблемость приятных наваждений,
где каждый на себя всегда похож,
и радостны, как прежде, дни рожденья.
А после – белорыбицей уплыть
туда, где нерестятся наши вёсны.
Такая неизбежность – просто быть
с апрельской блажью и почти бесслёзно.
На красном…
Молчать о том, что видится негласным –
святая правда каждого творца.
Рисует дождь безудержно на красном –
на черепице – контуры лица.
Последний штрих, но слёзы дробью в окна –
сильнее дождь и меньше шансов жить
сырым рисункам, что на крыше мокнут,
стекая в многоцветы – витражи,
в разлом асфальта, в трепетное танго
корней, скрепивших почву – для других –
отмеченных по росту и по рангу,
живущих от начала и до сих…