ПРОЛОГ
Раз в «никогда» - в тот миг творенья,
Который длится до сих пор,
Творца и первого творенья
Такой случился разговор:
– Отец, Ты благ и совершенен!
Чтоб мог и я достичь всего,
Дай власть мне принимать решенья
О судьбах Мира Твоего.
– Что ж, властвуй сын, но помни Слово:
Ты властен только над собой!
И – мировластия основа –
Весь мир я сделаю тобой.
Готов ли ты?
– Да!
– Ну, со Мною!
И тварь с творением слились,
А чтобы не забыть земное,
Всё это назовём мы «жизнь».
– Отец! Мне плохо! Я…я болен,
Я разделил добро и зло,
Чтоб не мешать свободе воли –
Вот тут меня и понесло:
Где было перевоплощенье –
Я сделал жизнь, а после смерть,
А Истины предощущенье
Я разделил на да и нет,
Бой созиданья с разрушеньем,
Где цельность силою была…
Зачем же дал Ты воплощенье
Моей мечты в Твои дела!?
Я не желаю больше власти –
Меня от Мира отдели,
Он разорвёт меня на части!
– Теперь, мой сын, ты – бог Земли.
Ты – семя для неё, она же –
Лишь твой побег, теперь мечтать
О самовластьи поздно. Даже
Я не сумею вас разъять.
Вас можно только уничтожить,
Вернуть в Ничто. Готов ли ты?
– Я не хочу! О, Боже, Боже,
Как не мечтать рабу мечты!
– Но ты – желаний повелитель,
Твоё решение – закон,
Ты не игрок, но и не зритель,
Ты – перекрёсток всех времён.
Свивай в гармонию разлады,
Всю явь объятьем охвати,
Твой труд – избрать из тех, что рядом
Свой путь, но не свернуть с пути.
Вдохни единство всех событий,
Все судьбы слей в один поток -
Свивать разорванные нити
Умеет пряха, а не Бог.
Из бледных и бесцельных жизней
Сплети чарующий узор;
Нет дела тоньше и капризней,
Чем славой отмывать позор.
За вечность отнятую платой
Ты душу людям предложи,
И Я приду к тебе распятым,
Чтоб возвратить бессмертью жизнь.
Ты встреть меня на бездорожъи
И в руки смертных передай,
А сам им, что всего дороже –
Возможность Выбора – отдай.
И, сбросив сломанные крылья,
Ты больше не придёшь сюда,
Казни себя за миг бессилья,
И стань апостолом суда.
Но никого из тех, кто рядом
Ты за собой не поведёшь,
И одиноко в бездну ада
Никем не понятый сойдёшь.
И там не будешь знать покоя,
Ведь люди именем твоим
Начнут везде творить такое,
Что ты придёшь на помощь им.
Но не узнают и не примут,
И не поверят ничему,
И заклеймят позором имя,
Чтоб оправдать порок и тьму.
И подданными под ногами
Ты будешь предан и казним,
Гоним друзьями, зван врагами…
Но, Дьявол, не поддайся им!
ЧАСТЬ 1
(Фауст самовлюблённо пялится в зеркало)
Я философию постиг,
Причём вживую, не из книг,
Я толковал их наизусть,
Теперь за Библию возьмусь.
Написано: вначале было Слово…
Как это простодушно-бестолково!
Ну кто, желая что-то сотворить,
Об этом станет громко говорить?
Нет, в нашем мире сплетен и нападок
Творец быть должен скопищем загадок.
Вначале Мысль была – вот это лучше,
Однако, где тогда счастливый случай?
Нет, мыслить вредно, лучше на «авось»
Надеяться, чтоб дело удалось.
И вот ответ: вначале было Дело –
Вот это раздвигает все пределы!
Как только ты достигнешь Райских врат,
Так сразу же за ними станет ад.
И снова ты стремишься ввысь куда-то
Без цели, но зато и без возврата.
Какую бездну смысла я открыл!
Видать, меня дух божий посетил.
(Раздаётся взрыв и комната наполняется дымом.
Когда он рассеивается, рядом с Фаустом оказывается
Мефистофель).
Фауст
Готово. Спёкся. Доучился я,
Пожалуйста – галюн в чистейшем виде.
Эй, фантом, иль частица бытия,
Тебя я вовсе не желаю видеть.
Мефистофель
Я жить всегда с открытья начинаю,
Найдя себе наследника в миру,
Его по глуби опыта узнаю
И перед ним открывшись, не умру.
Он овладеет мною, как невестой,
Которая его давно ждала,
А он, чтоб для неё украсить место,
Творил себе ненужные дела.
Меня узнавший мудростью небесной
Зовёт способность отрицать толпу,
И божий мир ему уж станет тесен,
И он в иной простор проложит путь.
И путаясь в абстрактных созиданьях,
Которыми он заменил детей,
Желая обессмертить себя в знаньях
Даст воплощенье хищной пустоте.
И распаляя плоть живой природы
Он в ней сжигает тайные мечты;
Проходят государства и народы,
Но не проходит ужас темноты.
Он светоносный дар в себе заметит,
Но ограничен звёздный силуэт,
Ведь тем, что только часть всего осветит,
Он разделяет всё на мрак и свет.
Что в круге света – то своим зовётся,
А остальное вовсе не живёт,
А если что-то там светить начнётся,
То этот свет он блеском назовёт.
И продолжая обнимать собою
Лишь то, над чем он властен и высок,
Он обрастёт колючею судьбою,
Сложившейся из прерванных дорог.
И ограничив кругозор наощупь
Разучится ценить далёкий свет.
И жертвой неиспользованной мощи
Душа сгорит, оставив только след,
Который вы звездою назовёте
Сперва, а после – чёрною дырой,
А я же в ниспадающем полёте
Воскресну, продолжая опыт свой.
И новый гений полночью проснётся,
Вдруг ощутив меня – познанья дух,
И будет всё, к чему он прикоснётся,
Похожее на чёрную звезду.
Фауст
Ты – дьявол!
Мефистофель
Дьявол – тоже человек,
И тоже хочет близких отношений,
Ведя я душой – калека из калек,
Я – жертва человеческих решений.
Вот ты решил, что смыл Бытия
В движеньи бесконечном к беспределу,
Но, если хочешь, то сумею я
Тебя восхитить к райскому приделу.
И ты поймёшь, что путь твой завершён,
И больше будет некуда стремиться,
Захочешь без пространств и без времён
Душой вселенской в вечности струиться.
Фауст
Ну да, конечно, вечное «сейчас»
В блаженстве единения с твореньем
Непохо. Но подъёма трудный час
Ценней, чем бескоечное паренье.
Мефистофель
На что готов ты спорить, человек?
Фауст
На сущую безделицу – на душу.
Мефистофель
Согласен ожидать я целый век –
Такого уговора не нарушу!
А в чём конец?
Фауст
Как только я скажу:
«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» –
Всё кончено, и я тебе служу
На вечные века. Тебе всё ясно?
Мефистофель
Вот так размах: на вечные века!
По мне такой игрок, и этот вызов
Я принимаю. Вот моя рука –
Она слуга для всех твоих капризов.
Фауст
Постой, хитрец, ещё один нюанс:
Ведь спорщики на равном положеньи,
И, если я не вытяну твой шанс –
Моим ты будешь в вечном услуженьи.
Мефистофель
Ты молодец, но ты не всё учёл:
Туда, куда уйдёшь ты сыном света
Я б с радостью не думая пошёл,
Но я могу быть только в мире этом,
Ведь я есьм он…
Фауст
Я знаю, я имел
В виду, что будешь ты на этом свете
Всем помогать покинуть твой предел,
Чтоб возвращались в Небо божьи дети.
Мефистофель
Согласен. Сокровенная мечта
Моя – служить спасителем всем людям,
Мне ненавистна плоти суета
И мнение, что я помог Иуде.
Я был с Христом на всех его путях,
Мы – спутники в скитаньях бесконечных,
Но дух людской от корысти зачах
И лишь земным пространством мерит встречных.
А я хочу его освободить
От власти ограниченного тела,
И потому расплатой впереди
Пугаю, чтобы слово стало делом.
Фауст
Довольно, хватит ездить по ушам,
Пора наш договор скрепить распиской,
Чтоб ей была помечена душа,
И прыгнуть головою в бездну риска.
Мефистофель
Я вижу, кровь твоя уже кипит –
Вот лучшая порука договора,
Страсть твою роль собою закрепит
В Сценарии и Жизни Режиссёра.
А я и так слуга своих же слов,
И я готов играть с тобой на душу…
Ну, вот и всё – наш договор готов,
И я себя, конечно, не нарушу.
Идём, богатый духом человек,
Я – мир, я твой от края и до края,
Когда же завершится Знаний век,
Ты станешь гостем ада или Рая.
(Они пожимают руки, и от Фауста отделяется прозрачнй двойник, и, невидимый никем, кроме Фауста, зависает перед ним.)
ЧАСТЬ 2
(Фауст сидит под деревом в раздумьи, двойник, как всегда, висит перед ним. Фауст поднимает голову и замечает близнеца.)
Фауст
А ты всё тут, туманное виденье,
Как надоело ты мне…целый век
Ты следуешь за мной безмолвной тенью;
Ты ангел, демон, или человек?
Из-за тебя не ведал я покоя –
Жизнь под надзором хуже, чем тюрьма,
Ну что же должен сделать я такое,
Чтобы сошёл ты с моего ума?
Ведь я любил, и был любимым тоже,
Одной душой мы жили на двоих,
Но в мире жадных трусов и ничтожеств
Не проживёшь, не убивая их.
Она ушла, неброшенная мною,
Не захотев лететь со мною ввысь,
Её взяло безумие земное,
Взяв за покой расплатой духа жизнь.
Я не сумел быть нежно-терпеливым
И, слабой ей, ни в чём не уступил,
Моей души прекрасные порывы
Её порвали из последних сил.
Она теперь наследница чудовищ,
Земных кумиров верная раба.
Я потерял её. Моих сокровищ
Не хватит, чтоб расщедрилась судьба…
Довольно плакать! Пережив паденье
Я снова поднимаюсь к небесам,
Ведь целый мир теперь в моём владеньи –
Его судьбу я выбираю сам.
Я стал вершитель судеб человечьих
И к совершенству проторил пути,
Но что мой век, когда их время – вечность,
Я должен, их не доведя, уйти.
(С вонью и грохотом появляется Мефистофель.)
Мефистофель
Ну что, приятель, время истекает,
А ты ещё вопрос не разрешил.
Я был послушен, кроток…
Фауст
Словно Каин,
Когда он брата тихо порешил.
Ещё есть кое-что, что я не знаю:
Меня смущает смутный мой двойник,
Который что-то мне напоминает,
Мешая испытать блаженный миг.
(Выданный призрак вочеловечивается распятием.)
Мефистофель
(про себя)
Так вот в чём дело, вот какой нахал
Последней каплей не давал упиться,
Вот этот сокровенный идеал,
Маня к себе, мешал остановиться.
(Фаусту)
Я помогу тебе в последний раз
И выполню последнее желанье;
Пока порыв сердечный не угас
Ты будешь жить надеждой на свиданье.
(двойнику)
Ты кто такой? И кто тебя послал?
Молчать не надо – это не поможет,
Ведь человек телесный слишком слаб,
И выдержать прямой вопрос не может.
Скажи мне правду – это ведь твой долг,
Который сам избрал ты при рожденьи,
И долго нёс, а я помочь бы мог,
Мы не враги – оставь предубежденья.
Мы просто два лица одной луны,
Но нету Истины у середины,
Есть примиренье – обе стороны
Живут лишь тем, что в сущности едины.
Мы можем поменяться – всё равно
В итоге все пути впадают в Бога,
И веришь ли, ведь я мечтал давно
Меч права заменить на посох долга.
Давай, решайся, время подождёт,
Ему ведь всё равно куда тянуться,
Слезай с креста и на коня, вперёд!
А я взойду, и мною пусть займутся.
Молчишь? Ну, это просто эгоизм –
Не ты один рождён пасти народы,
Но надо иногда смотреть и вниз
И видеть простоту живой природы.
В ней всё прекрасно: птица червяка
Съедает первой – он ответит тем же,
Как будто чья-то мудрая рука
В один кулак зажав их судьбы держит.
Они душою схожи, ну, а мы
Неужто не сумеем измениться?
Всё просто, ведь у двух сторон тюрьмы
Одна решётка и похожи лица.
И нам не лучше – выходя на казнь
Свободны вы, а мы не выбираем,
У вас лишь может голова упасть-
У нас душа, теряясь, умирает.
И всё, и больше нечего сказать,
А можно только не смотреть на это,
И долго-долго тянется слеза –
У глаз закрытых слишком мало света.
Нам тяжелее – мы, солдаты зла,
Всё выполним бездумно, по приказу,
А ваша братья только и смогла
Всем передать свободу, как заразу.
Но всё-таки и я хочу побыть
Святым, для совершенства испытаний,
А после пусть осудят нас рабы,
Когда век справедливости настанет.
Я получу, и всё приму сполна –
Достоин я и мщенья и прощенья,
Но справедливость людям не нужна –
Они желают только отпущенья.
Я отпущу тебя – иди домой,
Ты сделал всё, что может в жизни смертный,
Теперь черёд учительствовать мой,
И я тебя прошу: не надо жертвы.
Теперь попробуй быть душой толпы,
Которой надоело быть лишь телом,
Но помни: ты ведёшь с собой слепых,
Паденья их – твоих ошибок дело.
А я воскресну и пойду бродить,
Смущая всех, немногих собирая,
И вместе мы сумеем наследить,
А ты за нами всех проводишь к Раю.
Ну всё, пора, дай я благословлю
Тебя на путь бесславных совершений;
Не бойся, Сын, ведь Я тебя люблю,
Я завершён – ты будешь совершенней.
Иди и помни: я всегда с тобой,
Лишь позови – и я приду на помощь,
Ошибки должен совершать любой,
Ты сможешь всё, лишь если всё запомнишь.
И после, когда сделаешь портрет
По памяти, как зеркало, рисуя,
Ты убедись, что черт случайных нет,
Чтобы тебя не называли всуе.
(Снятый с креста бессильно оседает наземь, крест разлетается
горсткой перьев. Фауст берёт павшего на руки)
Фауст
Я понял всё – ты был спаситель мой,
Я принимаю эту жертву…Боже!
Прими меня к себе, хочу домой,
Ведь я земным могуществом ничтожен.
(Двойник воскресает, и воссоединяется с Фаустом.)
Я ухожу, рождённый вникуда,
Истёртый повтореньями до точки,
Душе, пришедшей взять у жизни «да»,
Не выразить себя в последней строчке.
Я написал случайную из книг,
Найдя невольно точку приложенья
К опоре сил, и сброшенный двойник
Вдруг изменил посмертно положенье.
Придя в себя в закопанном гробу
Не станешь улыбаться чьей-то шутке,
Лицом уткнувшись в тёмную судьбу
Ты зарыдаешь обречённо-жутко.
Вот так и я проснулся на Земле
От сна, в котором ангелом Небесным
Я был, но яви сон преодолел,
И стало страшно мне, и очень тесно.
Я закричал, застигнутый врасплох,
Что не готов я к Истине бессонной,
И вот тогда меня заметил Бог,
И всё простил, но как мне жить прощённым?
Я – величайший грешник из людей
Уж потому, что в этом Богу каюсь;
Мне очень страшно: вдруг я на Суде
Не оправдаюсь…
(Фауст горестно куда-то всматривается, и вдруг лицо его озаряется
благостной улыбкой, словно увидел он нечто возвышенно-
прекрасное.)
Нет, я оправдаюсь!
Послушай, бес, когда б я только мог
Стать всею чередой своих потомков,
Закончивших мой труд, заветный слог
Я прокричал бы радостно и громко.
Но моё дело ждёт иной венец,
И на Земле, а не за Ахероном,
Я, от конца бесславного беглец,
Не проиграл. Ах, да, ведь двусторонний
Наш договор…до встречи, сатана,
Ведь скоро ты свободным будешь тоже,
Твоя душа мне больше не нужна,
Со мной уйдёт и договор безбожный.
(Умирает)
Мефистофель
Постой, несчастный, что за компромисс,
Что за ответ, какие тут потомки?
Я оплошал: я засмотрелся вниз –
Мой хлеб насущный выпал из котомки
И в землю врос. И я теперь на ней
Обязан быть смотрителем побега
Из суеты растущих ввысь людей,
Пока сойдутся альфа и омега.
Ну что ж, я был готов. Какой прогресс
Я приготовил людям в наказанье:
Их к Небу разжигая интерес,
Велел к нему тянуть земные знанья.
Я вавилонской башне дал добро –
Пусть тянется сквозь время и пространство,
Но даже звёздный недоступный трон
Не утолил людей непостоянство.
Я разложил по полкам чудеса
И каждому предел ума поставил,
И лишь в себе нашедший чудеса
Заметил, что иллюзией я правлю.
Какой пассаж! Какой нелепый фарс!
Но я достоин худшего удела,
Ведь среди всех земных и бренных царств
Лишь я один правитель без надела.
И поделом мне, игроку судей,
Уж слишком я зарвался и заврался,
Давно пора, чтоб кто-то из людей
В конце концов со мною разобрался.
Да, это был великий вольный дух –
Он до конца со мной не согласился,
И тем унёс с собой мою беду,
И не запнулся, не остановился.
Прощай, мой брат, мы встретимся опять
Там, где любого ждёт судьба иная,
Но не сумеешь ты меня узнать,
И я лишь не забуду, и узнаю.
(Подходит к Фаусту, долгую минуту смотрит горько и нежно, и, не
выдерживая, плачет.)
Я больше не могу собою быть,
Но я не изменил – я изменился,
Я потерял свободу быть любым,
Как, умерев, от грязи я отмылся.
Я чист и светел, словно никогда
Я не терял Единства с мирозданьем,
И каждый вечер новая звезда
Без спроса исполняет все желанья.
Я не хочу! Верните мне грехи!
Я буду падать и в грязи валяться,
И подыматься вовсе не сухим,
И, прикрываясь грязью, притворяться.
Я сам хочу свою судьбу решать –
Мне не нужны ни няньки и ни слуги,
Моя больная грешная душа
Мечтала не о Боге, а о друге.
И, ангелы, отстаньте, скучно мне,
Я был одним из вас над небесами,
Теперь же мне со стороны видней,
Что ваши нимбы светятся не сами,
А светом, отражённым от людей,
Всем самым лучшим, что вы в них храните,
И каждому досталось по звезде,
С которой нас связали света нити.
Порвётся нить – и гаснет огонёк –
Душе придётся всё начать с Начала,
Но даже там не будешь одинок –
Начало всеединство отмечало.
Пусть ты забыл, но сам ты не забыт,
И в Книге жизни ты собою назван,
И ангелом ты можешь и не быть,
А человеком всё-таки обязан!