Где пахнет чёрною карболкой
И провонявшею землёй,
Стоит, склоняя профиль колкий
Пред изразцовою стеной.
Не отойдёт, не обернётся,
Лишь весь качается слегка,
Да как-то судорожно бьётся
Потёртый локоть сюртука.
Заходят школьники, солдаты,
Рабочий в блузе голубой, -
Он всё стоит, к стене прижатый
Своею дикою мечтой.
Здесь создаёт и разрушает
Он сладострастные миры,
А из соседней конуры
За ним старуха наблюдает.
Потом в открывшуюся дверь
Видны подушки, стулья, склянки.
Вошла - и слышится теперь
Обрывки злобной перебранки.
Потом вонючая метла
Безумца гонит из угла.
И вот, из полутьмы глубокой,
Старик сутулый, но высокий,
В таком почтенном сюртуке,
В когда-то модном котелке,
Идёт по лестнице широкой,
Как тень Аида - в белый свет,
В берлинский день, в блестящий бред.
А солнце ясно, небо сине,
А сверху синяя пустыня...
И злость, и скорбь моя кипит,
И трость моя в чужой гранит
Неумолкаемо стучит.
1923