* * *
Между богом и Босхом, в забытой любовью дыре,
Между верой и ветром, крутящим опавшие листья,
Выгораешь дотла на осеннем промозглом костре.
Умирают мечты. Разбиваются волны о пристань.
Между морем и степью, в излёжаной, сонной глуши,
Где полынь и песчаник напитаны солью и йодом,
Почему-то с руки пропадать и быльё ворошить,
Ожидая от ветра ответа, у моря – погоды.
Между входом и выдохом –
где-то в двух третях пути,
Уж не бросишь до завтра –
сидишь над листом до рассвета.
И не жизненный смысл, а строчку пытаясь найти,
Уж не ставишь вопросов – давно очевидны ответы.
Между Вами и мной притяжение близко к нулю.
Только дальняя боль,
точно занавес тайного вздоха,
Только низкое солнце, как плотно задраенный люк.
Если выхода нет - это значит: сменилась эпоха.
Между здесь и тогда, раздираемый напополам,
Где всё чаще слышны голоса, поглощённые прошлым,
Где ещё не готов от себя получить по делам,
Но достойно принять пораженье становится проще.
Между болью и далью – натянутой нервной струной:
Ни покоя, ни сна – колебания, трепет длинноты.
Вот и голос высок. Но всё крутит с улыбкой дурной
Шестерёнки настройщик: он ищет предельную ноту…
1999-07.02.07
* * *
«Эта –
мне совсем не дорогая!
Милые
бывают не такими».
Николай Асеев
Заржавелый кофе. Белый сахар.
Серый пепел. «Красная жара».
Старая любимая рубаха.
Пыль на полках. На ковре дыра.
Кресло. Плед. Кашпо из красной глины.
Низкий стол. Зачитанный роман.
«Серенада солнечной долины» -
За стеной гуляет меломан.
Отмечая мелкие детали,
Чувства жгут, не оставляя шанс –
Трали-вали, жили-обитали.
Близость. Отношения. Душа.
Вечных тайн не будет в этом мире.
Снова незаметно, точно вор,
Ты вернёшься в тёмную квартиру.
Одолеешь долгий коридор.
Общий быт. Раздельные постели.
Смолкли песни. Лопнула струна.
Только время крутит каруселью.
День невыносим, а ночь длинна.
Звук замка. Дыханье. Шорох тихий.
Запах лжи – парфюма и вина.
Спи, моё разбуженное лихо.
Блудница. Неверная жена.
1987 год
* * *
Поэту страдать стыдно.
Иосиф Бродский
-1-
Как пошло быть трагической фигурой,
непризнанной - де-факто и де-юре, -
исполненной трагической любви
и рифмовать, естественно, «крови».
Почти что дикарём в звериной шкуре,
бесстыдно вороша великих трупы,
толочь в сюжетах, точно воду в ступе -
из Байрона, Бодлера и Рембо, -
в рыданиях над собственной судьбой -
расчесывая сыпь в душе до струпьев,
и, поминая смерть и Бога всуе,
внушая всем, мол, подхожу к концу я,
смотреть на мир больным и старым псом,
и ждать, покуда жизнь не колесует,
-2-
достаточно. Проснувшись с первой птицей,
томим не жаждою опохмелиться -
омыть лицо холодною водой
из кадки с отражённою звездой,
что запоздала в небе раствориться;
и в полумраке, что неспешно тает,
внимать, как в доме вещи обретают
трёхмерность, заоконность - глубину,
и звуки наполняют тишину,
и лёгким бризом рукопись листает…
Здесь ни при чём здоровый образ жизни -
я просто не люблю писать по шизе;
зайдёшь на свет - мы выпьем коньяка,
дабы смягчились языки слегка,
готовые сказать «Всё это из-за…».
-3-
Как пошло быть трагической фигурой,
и так же пошло быть набитой дурой,
с ума сходящей в поисках врага,
мне наставлять неистово рога,
а в глубине блевать от процедуры…
Что было - было. Творческой натуре
пошёл на пользу яд стрелы амура -
противоядья найден антиген:
развенчиваю парочку легенд,
опровергая, как в прокуратуре:
1) Что без тебя я жить недолго буду,
чужой молвой оборотясь в иуду;
2) Что малый век живут холостяки;
Всё это чепуха и пустяки.
Будь счастлива, Гертруда.
09.08.03
* * *
Ржавчина любви разъедает мне сердце,
В голове туман, да малиновый звон.
Если ты из тех, кто живет по соседству -
Разори мой хаос и выгони вон.
Жил я в темноте, но покинул подполье -
Свет в конце тоннеля мне выжег глаза.
Кем я должен быть, чтоб не чувствовать боли?
Кем должна быть ты, чтобы крикнул: «Спасай!»?
В каждом поцелуе опасение яда, -
Всякий раз роман начиная с конца,
Хочешь, раздави как библейского гада.
Но если ты ангел - запусти в небеса.
Щебет твой - что мёд. Тело - каменный остров:
Там никто не ждёт и туда не доплыть.
Женщина и месть это, кажется, сестры-
близнецы,
которых я не смог разделить…
2001 год
* * *
Словно книгу читал твои мысли легко,
А теперь я не знаю, кто ты.
Где бы ты ни была, ты всегда далеко,
Но болишь продолженьем культи.
Как гласит гороскоп, нынче правит Марс -
Он в театре войны худрук.
А Венера не в силах выручить нас,
Ибо нет у Венеры рук…
Лето 2002
* * *
Игорю Михайлову
Я пропадаю пропадом. Давно
На улице и сыро, и темно.
Привычно затянувшаяся осень –
Как будто ничего ни до, ни после –
Сплошное чёрно-белое кино.
Я пропадаю пропадом давно.
Выбрасываю прошлое в окно,
А будущим закусываю водку.
Душа погоде отдана на откуп,
А Парки суетят веретено…
От Северной Пальмиры далеко,
Но дух её течет из облаков.
Но, несмотря на расстоянье, всё-же,
И эта грязь, и этот снег похожи –
Так перепутать в сумерках легко…
Я пропадаю пропадом давно.
С небытием играя в домино:
Едва к Аиду собираюсь в гости, -
Мне выпадают выгодные кости…
А Парки – вяжут нитки в полотно.
18.01.05
* * *
На стекле твой профиль,
За стеклом – зима.
Вместо катастрофы –
Тёплая тюрьма,
Жидкая баланда
Бесполезных дум.
Что-то тут неладно:
Я ТЕБЯ НЕ ЖДУ.
Утром – на работу,
Вечером – домой.
Мелкие заботы
О себе самом.
Дни на дни похожи,
Словно след на след:
Тот же снег и тот же
Профиль на стекле.
Выходя за хлебом,
В сумеречный час,
Я гляжу на небо,
Видимо, стремясь
Угадать по слуху,
В ледяной тиши,
Где созвездье Мухи
В небесах жужжит…
13.02.06
* * *
Время тянет – звено за звеном –
К неизбежному цепью извечной.
Кто сказал, что со временем крепче
И бетон, и любовь, и вино?..
Время! Ход твой живым - непокой,
Здесь никто от тебя не свободен.
Ты рождаешь теченья и моды,
А народы – сметаешь рекой…
Время - лекарем и палачом.
Не обгонишь тебя, не отстанешь…
- «Графоманишь? Опять графоманишь?» -
Едко шепчешь за левым плечом.
Слушай, Время! Я - Твой понятой.
Потому ли ты терпишь лояльно,
А потом говоришь: – «Гениально!»,
Раздавив тяжеленной пятой…
Слышишь, Время? – Я речь Твоя, слух,
Я Твой нарочный, вестник, посыльный.
Слыша Твой шепоток непосильный,
Я теряю рассудок и дух…
Видишь, Время? – Сижу у костра
И слежу, получая ответы,
За движеньем живущего к свету,
И пишу в бликах пламени – это
Рукописные строки горят.
19.01.05
* * *
N.N.
Мой неудавшийся соперник,
Завистник с хваткой торгаша! –
Не зная нищеты и терний,
Твоя не вызрела душа.
Тебе бы жить в эпоху мавров,
И брать измором города;
Тебе к лицу Нерона лавры
И мерседесова звезда.
Мой антипод, мой братец-Каин,
Ты достаёшь из головы
Слова, тяжёлые, как камни,
Что одинаково мертвы.
И, колготясь напором рьяным, -
Со связями, со щедрой мздой, -
В искусство тычешься тараном
С неимоверной частотой.
Жужжишь назойливою мухой –
Гуманно не остановить!
Лишённым творческого слуха
Дыханья муз не уловить…
И лишь хранящим Дар небесный,
Не обращавшим Слово в бред,
Надеюсь, окажусь полезным,
Открыв соломенный секрет:
Не уповая на известность,
Не пробиваясь в тиражи,
Пиши, неистовствуй и бедствуй,
Печалься, бедствуй, но пиши.
Живи, поэт, во имя Речи.
Оставь другим успешный быт.
Тогда на связи будет Вечность.
А славы может и не быть…
21.01.05
ЭТЮДЫ
ВЕСНА. ПОЛНОЧЬ
-1-
Весенней ночью за окнами сумрак синий.
Скорее утром, если судить по звёздам.
Бумаги ворох, тусклый ночник в гостиной
Торчит в пространстве поводом к беспокойству:
Зелёный свет заполнил объём абсентом,
Почти рентгеном – так излучает радий…
Здесь ночью лунной можно читать газеты,
Вдевать в иголку нитки, писать в тетради;
Открыть окошко - воздух лишён угара,
Движенья, пыли, звуков, порожних стычек;
Прочесть в сутулых спинах столбов фонарных
Усталость стали в стиле сгоревших спичек…
Не слышно смеха, гитарных струн, поцелуев жарких –
Застыло время, природа взяла тайм-аут? –
Пусты подъезды, беседки, скамейки парка,
На тёмных окнах печать покоя. Ты счастлив, Фауст?
-2-
Бескровный месяц, точно художник нищий –
Палитра – сплошь от чёрного к перламутру.
Он умирает, но кисть его Вечность ищет,
Запал теряя: Вечность разрушит утро.
Стоят деревья, мачтами шхун на верфи,
Настанет время – над каждой взовьётся парус.
Когда ты чуток – варваром или зверем –
Покой неведом, а время не знает пауз.
И в эту пору слышно, как дышит спящий,
Ночная фея машет крыльями, ходят кошки,
Бегут секунды и кровь по жилам волной шипящих,
Растут травинки и мурашки ползут по коже.
И понимаешь – Вселенной око играет в прятки! –
простив светилу редких масштабов шалость -
Что всё в порядке с этим миром. Что ВСЁ в порядке.
Что идеал не найден. Что-то ещё осталось.
13.02.06
ОСЕНЬ. ПОЛДЕНЬ
-1-
Знакомый сызмала пыльный запах деревьев парка.
В разгаре осень. Тихо. Солнечно. Паутина –
Меняет Солнце к зиме подшерсток. Давайте, Парки,
Сучите пряжу, мотайте нитку в рулон, в бобину.
Из невесомой, из серебристой небесной пряжи,
Что легче пуха, изящней снега, уютней дыма,
Вяжите нечто под стать волшебному трикотажу,
Что только бабушки внукам вяжут к морозам зимним…
Свяжите, Парки, колючий шарфик из нити детства,
Забытый в прошлом. Его не в силах вернуть уже я….
Но шарфик куцый и голос давний согреют сердце,
Когда услышу, как мама скажет: «Закутай шею!».
Из юных лет, из ночей бессонных, объятий жарких,
Из нити алой, как месяц полный, живой и тёплой,
Свяжите шаль для моей любимой, на память, Парки –
Закутать плечи, когда пурга занавесит стёкла.
-2-
Вращаясь между планет умерших клубком тяжёлым,
Ни днём, ни ночью не замедляя своё круженье,
Земля вбирает, на ось мотая, китайским шёлком,
Людские судьбы – надежды, взлёты и пораженья.
Артелью дружной ударно трудятся мастерицы…
Процесс налажен. Источник щедр. Сырья навалом.
Замёрзнут лужи, на дальний юг откочуют птицы –
Придёт пора принять последнее покрывало…
Трепещут нити, мелькают спицы, звенят коклюшки,
Скупое солнце лениво греет мой город южный.
Погода шепчет. На лавках парка сидят старушки
И вяжут нежность, сердца людские храня от стужи.
23.03.06
* * *
Очередные чтения в Дубне –
Автобус под дождём, как в глубине.
Ужасная погода, но вполне
располагает к поиску в вине
тепла для тела – смысла Бытия,
без соблюденья нормы пития,
поскольку нет столового стекла,
накрытого, по правилам, стола,
но есть единство братьев по перу,
единство непохожих, тесный круг
любимцев муз, попавших в ураган…
Поднимем одноразовый стакан
во здравие и Духа, и телес;
за совокупность пламенных сердец;
за тех, кто нас читал и не читал;
за наш нерукотворный пьедестал;
за случай, что соединяет нас;
за встречу. Если Бог ещё подаст
в грядущем, муз и душ наедине;
И главное – за чтения в Дубне!
Ох, Господи, как тяжко нынче мне…
Июнь-июль 2000г.
* * *
Болтали как-то - то да сё,
Крутили всякие кассетки,
Лежала вобла на газетке,
Да сборник с виршами Басё.
Как ток кончается в розетке,
Вдруг пиво кончилось. И всё.
2001 год
* * *
В воскресенье был я в зале «России» -
Ты светился там воскресшим пророком,
Привидением почившего рока,
Революции цветочной мессия:
Зажигал фанатов «новой волною» -
После засухи да валом девятым -
Новый бог твой, с бородою из ваты,
Корчил рожи у тебя за спиною.
…То ли ладаном тянуло со сцены,
То ли пеной земляничного мыла -
Чёрный ворон, ставший голубем мира,
Блеял светлые псалмы во спасенье:
Трезв, как стеклышко, примерней раввина,
Бывший хиппи, да бунтарь покаянный -
По ТиВи ругаешь марихуану,
Дженнис больше не твоя героиня.
Всё отчетливей двойной подбородок,
Джинсы врезались под сытое брюшко.
У тебя теперь другая подружка -
Твой сынишка для неё одногодок.
Жаль, но ты уже не тот хучи-кучи.
Да и сам я и побрит, и пострижен -
Скоротал бы вечер чтением книжек,
Рок-н-роллами с пластинок трескучих,
Помянул бы хиппарей закадычных,
Поселившихся в небесной коммуне,
Неожиданной зимы накануне
Заблудившихся в полях земляничных…
Разогнавшись на дорожках винила,
Вдруг, опять бы наша юность взлетела…
Этот мир и не таких переделал,
Переплавил в земляничное мыло.
03.06.01-15.11.02
***
Екатерине Пэпушой
-I-
Как белый всадник чёрного коня
Седлает снег нахохленные ветки.
И в пору крикнуть: «Поднимите веки!»,
И впору в полдень требовать: «Огня!»
И плющить рост, и гнуть устало стан,
И опускаться тяжко на колени
Под грузом неба, пасмурной Вселенной.
А если нет – держаться как Титан.
Крыло циклона, город зацепив,
Теряло перьев ломкие алмазы.
Их красоту, невидимую глазом,
Никто не торопился оценить -
Настала ночь. И фонари зажглись.
Настало время горечи безмолвной.
Из темноты невидимые волны
Неслышный шелест бережно несли.
И сон не шёл. И тяготила явь.
И не хватало воздуха и чуда.
Манили сердце к северу отсюда
В её, так долго зимние, края.
А время шло и ускоряло ход
И колесом стремительно катилось.
Ему вдогонку сердце колотилось
В предчувствии невиданных стихов.
И строки шли, и за окошком снег.
И гнулись ветки чёрные акаций,
И мёрзли в лед натруженные пальцы
И было впору греть их на огне.
За словом слово, за строкой строка,
Штрихи сложились в полную картину.
Оформилась тоска: Екатерина,
Определилась горечь: далека.
Повинных вый железо не сечёт.
И жар фатальный – не загнать под панцирь –
Её глаза увидеть, тронуть пальцы,
И ничего не принимать в расчёт –
Ни лет своих, ни трезвого ума,
Ни разочарований, ни болезней,
Но бес в ребро, и этот бес – последний,
Как некогда холера и чума…
-II-
Марали строки лист черновика,
Заполоняя чистое пространство –
Бумага терпит, но не панибратство,
Но не прощает лишнего штриха,
Пустых затей, чернильной болтовни,
Неточных черт, да около кружений,
Несовершенных строк нагроможденья –
Чем больше строк, тем меньше толка в них…
Не доиграть на лопнувшей струне –
Блокнот исписан. Кончились листочки.
Но, ни единой настоящей строчки,
Достойной той, что в северной стране:
Её глаза и голос, и черты
Как верный знак: она небесный ангел.
Моим словам недостаёт огранки,
Им явно не хватает высоты,
Свободы птичьей, теплоты лучей,
Ручьёв весёлья, дерзости побегов…
А утончённость мертвенного снега
Давно Её не радует очей…
И на балконе, в мусорном ведре,
Я жёг листы, исписанные мелко.
Огнём топило зимнюю побелку,
Но не сумело руки отогреть.
Пришёл рассвет. А с ним – собачий лай,
Мотора кашель, голоса соседей.
И было впору прочитать по следу,
Что им, бескрылым нет давно числа.
Спугнуло снег с акаций вороньё,
И обновляло снежные покровы.
И я молчал, вынашивая Слово,
Достойное Величества Её.
26.04.07
ТВОРЧЕСТВО
Мой друг, - а впрочем, так ли? – увы, не знаю, -
Ты ходишь часто, приносишь Бахус, печенье к чаю.
А также, то, что нарисуешь, насочиняешь.
И так как двери моей квартиры обычно настежь,
Ты входишь просто, не замечая, что часто застишь,
И тратишь время. Чужое время досадно тратишь.
Сидим. Базарим. Едим да пьём. Выпиваем зело.
А кисти сохнут. А дрожь в руках. А застряло дело.
Тебе не кажется, что душа отошла от тела?
Всё те же притчи, все те же образы, штампы, позы.
И так же мало в подобных встречах добра и пользы.
А руки вилкой о край стола выбивают Морзе.
Классический спор любителя и пропойцы -
Кто прав? Сальери-пахарь? Гуляка-Моцарт? –
Ненужный бой за мираж, за песок под солнцем.
Кто будет прав, не нам выяснять, за водкой.
Не дыбь загривок, коллега резвый, не зыркай волком.
Пойдём, покурим. В куреве больше толка.
Искусство, брат, борьба не за пивом с воблой.
Скорее полный с собою мир, а не драка с шоблой,
Молчанье его язык. Не слюна, не сопли…
Не надо истину видеть в свете и тени, в бликах,
И резать кистью по полотну, да тыкать…
(Не капай зелье в стакан вина –
это месть великим…)
Не быть шедеврам ныне, не в том мы с тобою веке,
Бросай писать, пока тебе хорошо, коллега.
Живут же люди без искры божьей, и не калеки:
Не настигают слова друзей, как заточки ниндзя,
В упор не смотрят глаза любимой – пустые гильзы,
И ты свой путь на вершину мира не кончишь мыслью,
Что ты не правил,
а поправлял, остальным в угоду, -
Лицо, походку, запас словарный, привычки, моду,
Друзей и веру: «Не деньги вершат погоду».
И будь спокоен, юнец, довольный женой и делом,
Машиной новой, квартирой светлой, частями тела.
Пока ты молод, потей на корте, рычи в постели!
Живи с улыбкой рекламы «Орбит», с веселой песней,
Играй словами, играй героя из модной пьесы:
Твой козырь - дерзость
и смесь ума с подростковой спесью.
Пусть каждый день оставляет след, обращая в опыт,
И да минуют тебя болезни, обвалы, топи,
И те, кто вечно хотят добра, суетят, торопят,
Ревнуют, льстят, говорят навзрыд, ядовито шепчут…
Бери на себя лишь то, что удержат плечи,
Не ешь в гостях и не пей со мной, покалечишь печень…
Чего ты хочешь найти, чудак,
в наших пьянках редких?
Сдаётся мне - ты не в КГБ, не агент разведок,
Так что за рыбу ты ловишь
в мутных хмельных беседах?
Рыбак заядлый, ты должен знать –
здесь не место клёва.
Помимо воблы – в томате килька. И той тьфу!-ёво…
(Ответ потом зарисуй в альбом.
Не используй слово.)
Из толстых книжек
и долгих споров в подобных встречах,
Ты должен выловить в том числе:
нет таких наречий,
Что лучше кисти расскажут
душу, мгновенье, вечность.
Кто ближе к богу, тот так и ходит –
кругами Данте.
И беспокоит осенней мухой одна константа:
Что только краткость – строки и жизни –
сестра таланта.
Чего ты ищешь в моей норе, декламатор Ницше?
Иди домой. Передай любимой: «Звони потише».
Приличий ради ещё: пореже. Из трубки слышно…
Тебе пора. Не роняй стакан. Разливай бутылку.
На посошок: за твердость ног, за твои ботинки.
А мне пора – догонять вчера и писать картинки…
Чтобы закончить однажды спор любителя и пропойцы,
Ненужный бой за миражи, за песок под солнцем.
И кто из нас Сальери, пардон, кто Моцарт…
А впрочем, рассудит время. И разберётся.
14.02.06
* * *
Завещано - последним поделиться,
Пожертвовать, понять и сострадать…
Но я решился д`о смерти напиться,
И не решился нищему подать;
Казалось бы – простить, подставить щеку,
Смирившись с долей, волком не кружить…
Но, откопав топор войны жестокой,
Острее бритвы наточил ножи.
Чего же проще? - не желай чужого,
Прими своё, учись добро беречь…
Но не свои - стихи, награды, жёны -
Влекли, влекут, и долго будут влечь.
И, до конца и времени, и действа,
Под страхом кары коротая век,
Зерно добра и высшее злодейство
Так ловко сочетает человек.
27.07.01
* * *
Инне
-1-
Было время - я неба не видел.
Что случилось, уже не скажу -
Видно, Вышние силы обидел,
Рассуждая, что жить не гожусь:
Запирая себя в одиночке,
Я на волю идти не хотел -
Всё карябал нелепые строчки
И безвылазно дома сидел.
Всё хлестал по ночам кофе с чаем,
И не пел - от натуги хрипел,
Словно камни тащил за плечами
И атлантовы муки терпел.
-2-
Знаю точно, что скажут другие,
Обсуждая престранную весть -
Но я видел явленье богини,
Что ступила на землю с небес;
Я услышал, как голосом вешним
Долгожданная муза поёт -
Воскрешая любовь и надежду,
И ломая отчаянья лёд,
Словно вызван на выход с вещами,
И свободы хлебнул из горла…
С той поры у меня за плечами
Два сверкающих белых крыла.
-3-
Не имеет значенья преграда,
Жить не в тягость, а жизнь хороша!
Каждый день достаётся в награду,
Если высь покоряет душа.
И слагаются чудные гимны -
Струны звонкие лиры туги -
В честь богини по имени Инна,
Нет на свете достойней богинь,
Безупречнее станом и ликом -
Искушённые в ноги падут!..
Если будешь моей Эвридикой,
Я готов петь Орфеем в аду!
08.04.06
* * *
-1-
Тебе Королевой быть надлежит по праву.
Но нынче «клёво» вполне заменяет «браво!».
Иное время, иное место – все едут справа
И спуск в подземку
уже крестовый поход за славой.
Давясь, толкаясь, сквозь зубы цедя: «Шалава…»,
Здесь каждый – личность, и каждый другому равен.
Заметит некто: «О, времена! О, нравы!»…
Антракт. В буфете снова дают отраву.
-2-
Не стать Королевой, если в былой державе
Найдёшь руины, камни, дубы да травы.
И родословный герб – железякой ржавой,
А стяг монарший тряпкой висит дырявой.
Неудержимо гуляет пошлость потоком лавы.
И каждый третий ждёт от судьбы халявы.
На красоту пора объявить облаву –
Найти Венеру помимо пёстрых девах вертлявых…
-3-
Тебе Королевой быть надлежит по праву –
Сиять при свете, точно алмаз в оправе –
Вассалы, слуги, преданная орава –
Плодить наследных принцев, готовых к лаврам.
Но, как Европа нынче во власти мавров,
Твоей постелью правит злой колченогий варвар.
Царишь на кухне – чашки, передник, «Кальве».
И куришь часто, наперекор Минздраву.
-4-
Тебе Королевой быть надлежит по праву,
Да где-то в Вышних сбита программа - явно
Ревнивый ангел что-то не так поправил
( Возможно, даже в дело вмешался Дьявол)…
По алгоритму всех заведенных правил,
Покуда похоть слабые жжет умы, да зависть –
Толпа с надсадом в глотке кричит Варавву…
Но как иначе Сын Божий Господу станет равен?
-5-
Тебе Королевой быть. Отложи на завтра
Сомнений шорох - вот королевский навык.
Пусть имя твоё не слишком тебе по нраву,
Зовут ли Лорой, Агнессой,
Ниной, Галиной, Клавой –
Латая вещи, стирая или готовя завтрак,
Скрывая слезы восьмого марта, когда поздравят, -
Смотреть на мир глазами прачки порой забавно.
Но главный плюс, что в этой жизни не обезглавят…
01.04.05
***
Словно чёрная тушь, безмятежные воды блестят.
От сиянья Луны ошалелого некуда деться.
Тишина такова, что невольно подслушаешь сердце -
Я могу угадать, что ты скажешь минуту спустя.
Не спеши восклицать, нарушая гармонии дзен -
Торопливая речь разрушает момент совершенства.
Лишены идеала слова, восхищённые жесты,
И сюжетный надрыв
стр`астных межчеловеческих сцен.
С отрешённостью звёзд я гляжу на твою красоту,
Но мои наблюденья весьма далеки от наива.
Неизменного нет. Отцветают, как дикие сливы,
Небывалые чувства, теряя свою остроту.
Набивает оскомину сладость запретных затей,
Не сбываются сны, оставляют похмелье надежды.
И стремление врозь только цепи приличия держат
И квартирный вопрос, и вопросы растущих детей.
Время всё изменяет. Желтеет и жухнет листва.
Изменяется взгляд, и все меньше стремится наружу.
Изменяются лица. И снег одуванчиком кружит,
Исчезая на мокром, асфальта коснувшись едва.
Изменяется всё. И на месте молочных – резцы.
Там, где раньше «агу» - идиомы на три оборота.
И гнилая доска, там, где раньше баран на ворота.
И стыдлива шагрень,
там, где раньше гордились сосцы.
И вчерашняя норма сегодня уже перебор,
И знакомый пригорок едва одолеется с ходу.
И знакомый старинный однажды уже не приходит.
И становятся лишними стул и столовый прибор.
Изменяется все, что затеяно было с умом,
Точно так же, как сдуру, с наскока,
в порыве напрасном.
Неизменного нет. И сия аксиома прекрасна.
Несомненно, достойна быть Истиной
в смысле прямом.
Постоянного нет, всё уйдет, хоть втроём сторожи.
Обещанья пусты и едва ли когда исполнимы.
Потому и милы бессловесные твари и мимы,
Потому в подлецах, кто сулил бесконечную жизнь,
Кто надежду вселял и тащил непременно вперед,
И пророчил ведомым о Царствии Вечного Света…
Всё в плену перемен. И закаты сменяют рассветы.
Беззаветная вера сменяется выкриком: «Врёт!».
А слова - что в пергамент,
что в камень запечатлены -
Даже если латынь, пережившая гибель народа –
Это то, что однажды оратора рот нагор`одит –
Колебания воздуха, всплески воздушной волны.
Где вы, пылкие рты, выдыхавшие ярость и месть,
Приносившие клятвы, рождавшие бурю в стакане?..
Но пусты черепа, стали кости песком под ногами,
Им числа - и великим,
и малопрославленным - несть.
С каждым мигом меняется контур великим морей,
Очертания тела, границы могучих империй…
Что во власти влюбленных, идущих ночами на берег,
Под гипнозом либидо,
под стражей ночных фонарей? –
Если даже Вершитель, согласно древнейшей из книг,
Этот мир, сотворив, таковым не оставил навеки.
И Завет оказался с течением времени Ветхим,
И в Эдемском саду запустенье, коряги да пни.
Изменяется мир, и, на месте привычных вещей,
Вдруг, - пустое пятно или непостижимое нечто.
Плюнь в того, кто придумал
пустое понятие «Вечность» -
Не увидит её даже сказочный старец Кощей.
Миллиарды часов контролируют времени ход,
Но выходят из строя, механик разводит руками.
А вода продолжает обтачивать волнами камень,
И наследуют рыбы лежащий на дне теплоход.
И Луна равнодушно взирает на мир свысока.
И Луне все равно, кто был первым
на спутнике этом,
И о чём говорят вдохновлённые ею поэты –
От полночного неба Земли она так далека.
Ты глядишь на Луну. Начинается бриз и отлив,
Заповедное время восторженных слёз и обетов.
Не спеши говорить. И, вослед уходящему лету,
Отпусти этот миг и напрасных затей корабли.
Не спеши говорить: «Мой единственный»,
«Буду верна».
Не спеши обещать: «Я тебя никогда не забуду»…
Доверяя секрет, в пустоту улыбается Будда.
Это просто слова. Шум листвы. Звуковая волна.
Бесполезное дело – рядить и гадать наперёд:
Растворяясь в неведомом облаком лёгкого дыма,
Не оставив следа, неизбежно и необратимо
Все проходит, мой ангел.
Прошло, проходило, пройдёт.
07.09.07
* * *
-1-
Я всю ночь накануне промаялся,
Словно сам за собою подглядывал,
Вспоминая, что важные малости
Ежедневно назавтра откладывал:
Всё казалось, мол, силы поднакоплю,
Взмою в небо я птицей высокою…
Но душа покрывается накипью,
Зарастает, как речка осокою.
С каждым днём тяжелее избавиться
От копившихся дел незаконченных.
Утешают знакомые пьяницы,
Только верить им как-то не хочется,
Ведь у них, стоит только задуматься,
Жизнь совсем на мою не похожая –
Даже в стужу они все на улице,
Потому лица их краснокожие…
Я же, сам, добровольно, без `ареста,
Не бываю на улице м`есяцы,
От знакомых скамеечной старости
Часто слышу: «Ну, вот, не повесился…».
Я и сам, если честно, по совести,
Из мыслительной вынырнув проруби,
Удивляюсь услышанной новости,
Вторя бабушкам: «Господи, здорово…».
-2-
С детских лет я стремился за птицами,
И, гуляя по крыше, над городом,
От людской приземлённости скрылся и
Трогал тучи, как Бога за бороду…
Что случилось – не помню, не ведаю,
Но как будто мне крылья подрезали:
Забирался в берлогу медведем я,
Уходил в сновиденья нетрезвые.
А на днях, глянув в зеркало честное,
Я увидел – внезапно-отчетливо –
Человека с глазами болезными,
Что похожи на тусклое олово…
И проснулась душа-беспризорница, -
Вот подарок на сорокалетие…
А с утра, одурев от бессонницы,
Вышел из дому точно из клети я.
И пустился в дорогу обратную –
Чтобы Бога потрогать за бороду –
На железную крышу двускатную,
Где забытое небо над городом.
И кружили снежинки как пёрышки,
И глядел с высоты очумело я:
Жизнь моя, замарашкою Золушкой,
Примеряла застенчиво белое…
13.02.06