Матвей – невыдуманный нереальный герой,
но при этом Матвей - реальный выдуманный герой.
Автор
* * *
Как всё вышло? – не помню за давностью лет.
Может, снилось, а может, и было:
Короля как-то раз пригласил на обед.
Впрочем, может, на ужин? Забыл я…
Было поздно жалеть, как я вдруг оплошал –
Только кислым вином был богат я,
Но надеялся – в трапезе будет ДУША,
И сухарь мы поделим как братья.
Было время в запасе – я дом подлатал,
Срезал сучья, побитые ветром.
А потом – листья жёг? Или снег выметал?
Ох, не помню – зима была? Лето?..
Гость приехал: охрана – отборный конвой,
Дом – вверх дном. (Я как будто бы с краю)
И окопы в саду, как на передовой,
Пулемётные точки в сарае.
Вслед за ними нагрянула дюжина слуг –
Исполнять августейших капризы…
Он не стал грызть сухарь и надкусывать лук,
И вино отдал на экспертизу.
Он меня угощал королевской едой,
Что отведана строгой охраной…
Я догрыз свой сухарь, угостился водой
Из колодца. А может, из крана?
А в нужник выходя и обратно потом,
Я пароль называл часовому.
Я монархов с тех пор не пускаю в свой дом.
Так спокойней. Мир вашему дому!
1986-1991 гг.
СОСЕД
В нашем омуте тихом отныне – кино,
Этот новый сосед – сущий демон:
Только вышвырнешь в дверь, тут же лезет в окно…
Я открыл, чтоб не вздумал сквозь стену.
Он уверен в себе и ему – до звезды,
Что в семье моей нынче ненастье,
Позвонил в наши двери и сразу – на «ты»,
Воплощённые буря и натиск.
В душу влезет змеёй, охмуряя, как бес,
В нём какая-то тёмная сила,
Но в пример мне его ставит истово тесть.
И, похоже, жена изменила...
Даже к кошке моей он в доверие влез –
Я оплёван, убит я! Унижен!!
Доказать не могу, только чую – подлец,
Тип, которого я ненавижу.
Фамильярен, как будто мы с ним заодно...
Да, согласен, я не без изъяна!
Если в небо он метит – я лягу на дно.
Никогда мы не будем
друзьями.
1989 год
ПРИТЧА
Сыграла природа со мной невесёлую шутку:
Послушав прогноз, я из дома ушёл налегке.
Был на небе штиль, и, казалось, в ближайшие сутки,
Распустятся райские кущи на златом песке...
Я тронулся в путь по дороге, ведущей до края.
Молчала листва. Пели птицы, что ангельский хор…
Я б Землю прошёл без усилий, как будто играя,
И к ночи б вернулся на ужин и выиграл спор...
Но гром среди ясного неба, как выстрел, раздался,
И манной небесной нежданной посыпался град:
Я во поле чистом один с Непогодой остался,
Побитый, замёрзший и жалкий вернулся назад...
Не верю прогнозам. Пари отвергаю. Не спорю.
Уже не желая доказывать удаль свою,
Я к буре готовлюсь, когда соберусь выйти в море.
И зонтик беру, собираясь на завтрак в Раю.
21 сентября 1988 года. Тенгиз
* * *
Ура! Ты придёшь, ты звонила сейчас,
И ночь карнавальная будет у нас.
Я стол приготовил, не так чтобы... Но:
Здесь будет стоять, что стоять тут должно!
Я жду. Время вышло. Тебя ещё нет.
Мои окна – маяк. Я даю полный свет!
И волком по клетке мотаю круги,
А в ухо из трубки тупые гудки,
И мысли вскипают котлом на огне,
И знаком вопроса торчу я в окне...
Синдром ожиданья. Нагнало тоску,
Что стану ходить даже по потолку.
Я буду скулить, материться и гнать,
Ничком на диване в обивку стонать...
Потом на столе наведу прежний вид.
Спрячу сервиз. Поменяю прикид.
Послушаю джаз, и вином подавлюсь,
Рубаху прожгу и на всех разозлюсь.
Потом я соседей своих приколю:
Открою балкон, «Синдереллу», врублю...
Звонок телефонный разбудит с утра.
Мусорной кучей станет вчера.
Конечно, причину опять пропоёшь,
Приму хладнокровно, что скоро придёшь.
Нет, нет! Я здоров. Ты нервишки не рви.
Просто вчера так хотелось ЛЮБВИ.
26 сентября 1986 года
* * *
Вот-вот опять начнутся холода –
Гудят мои натруженные руки.
Вагончик пьёт. Спасается от скуки,
И маты посылает в никуда.
Журнальная картинка из «Плейбой»
В огранке самодельного багета,
Над койкой безымянного аскета –
Красавица, входящая в прибой.
Рождённая в тропическом раю,
Принцесса пляжа, дочь природы дикой,
Беспечная, глаза как голубика...
Вы оказались в северном краю.
Я потерял здесь дюжину зубов,
Я почернел от дыма и чифиря.
Я – просто бич. Увы. А вы – Мисс Мира.
Выходит, воплощённая Любовь.
Вам нравятся полуденные сны,
Огни фиест, вечерние фасоны,
Загадочные важные персоны,
Предчувствие и привкус новизны.
Вы молоды. Вам нужен фейерверк,
Полночное вино, цветы и песни...
У вас в раю таким, как я, нет места –
Я слишком крупный и матёрый зверь.
Вас изжуют большие города,
Меня поглотит топкая глубинка,
Где ягода такая – голубика,
И золотонесущая руда.
1995 год
ВЕСНА ХОЛОСТЯКА
Гомонит, балаганит весна,
Закипает зелёною пеной.
Стала зимняя кожа тесна,
А душа – как назло – здоровенна.
Путеводная манит звезда,
Подменяя рассудок на чувства –
Не туда тарахтят поезда,
Самолёты сбиваются с курса...
Майский вечер – ленивый сироп,
Тёплый ветер дыханья акаций
Обещает (конечно же, врёт!)
Бесконечные россыпи счастья.
Ждёт решительных мер от меня
Молодая, как зелень, соседка –
Улыбаясь, русалкой маня,
Расставляет капканы и сети.
Эти губы как выкрик «Утешь!» –
До смертельной тоски надоели
Ей доспехи тяжёлых одежд,
Лёд оконный и холод постели.
Я достану свой серый костюм,
Причешу на пробор, что осталось,
У закрытой двери постою...
Что мешает? Да самая малость…
Глянет зеркало: «Камо грядешь?» –
Я не стал ни смелей, ни моложе.
И дыхание свежих надежд
Не вмещается в старую кожу.
28 мая 1995 года
* * *
Нет дороги,
Дорога – грязь.
Чавкает сыто,
Сжирая время.
Машина стала,
Значит – слазь,
В жижу времени,
Современник.
Хочешь? – топай.
Хочешь? – ползи.
Проверь законы,
Как быстрее?
Грязь экономит
Мыло, бензин,
Она почётна,
Как гонорея.
Оставь твари
Два сапога.
Свобода, веришь ли,
Ходит б`осой.
Вытолкнись матерно
В облака,
Чувствуя –
Грязь вгрызается
В кости...
Нашим дорогам
Оттепель – вред.
Боже! Когда
Устоятся морозы? –
Бывшая лужа
В морозы – твердь.
Но зябко зимой
Без сапог, босым.
Сколько времени утекло?
Сколько с грязью
Прилипло к коже?
И ноют гены:
«В грязи тепло...
Чем больше грязи -
Тем толще рожи...»
Манит, как нефть
Перелётных птиц,
И разбивает,
Как липкий паралич –
Те, кто взлетали
Из грязи
Ввысь –
Чёрною птицей
Падали
Навзничь.
Наша грязь
Свята, как пища.
Из нашей грязи –
Лепи каравай.
Значит,
Движемся
Прямо в Рай.
В Ад, говорят,
Дорога чище.
В Ад дорога
Пряма, широка,
Мы – едем в Рай
По грязи да ухабам,
Устали жены
Портки стирать.
Попробуй тут
Объяснить бабам!
Не отстирать,
Не вымыть из пор,
Но если кому-то
За нас страшно –
Нашу грязь
Караулит забор.
Наша грязь –
Крепость наша!
Ноябрь 1992 года. Беленихино
* *
Такая темень – хоть выбей глаз.
Но в темноте не видно грязь,
И мутных луж, и тёмных душ.
(Кривой женой доволен муж).
Во мраке тонет дневная пыль –
Нас окружает вечерний стиль,
И неудачник убил тоску,
И клеит сердце кусок к куску.
Настырна вера в ночной уют,
Да только в парке кого-то бьют...
У тёмной ночи не тот девиз.
Ей не удастся украсить жизнь.
Нам надо видеть Добро и Зло!
Нас слишком долго во тьме трясло,
Пора решиться, пора посметь!
Откройте веки – грядёт рассвет!
1987 год
* * *
Чью-то смерть не считая потерей,
Разухабисто, в пальцы свистя,
Мы в Историю входим, как в дебри,
Косогоры костями мостя.
Веря сразу и в Бога, и в чёрта,
Бесшабашно, грози, не грози,
Мы идём по осклизлой дороге,
Утопая в мечтах и грязи.
Отличаясь едва ли от стада,
Побеждая умелых числом,
Прорываясь сквозь вражьи засады,
Выживаем, как чудо – назло…
Обмирая, потея от страха,
Глядя в бездну, как бес на угли,
Рукава самой лучшей рубахи
Отрывая на фитили,
Кто-то сдюжит, покажется храбрым,
И, назло темноте и грязи,
Он затянется песней похабной:
«Эй, нелёгкая! Бля, выноси!»
1996 год
* * *
Пьют горькую гранёною посудой,
Но всё равно душою мёрзнут люди.
И, даже помутнев, когда напьются,
Заходятся такой глубинной грустью,
Что не запеть. Лишь в стену будут биться,
И под столы в беспамятстве валиться,
Чтобы, очнувшись утром от озноба,
И опрокинув дверь, как крышку гроба,
Ползти по серому к заводу.
Травить себя. Травить природу.
1989 год
* * *
Футболисты идут с мячиком,
На трибунах орут мальчики,
И мелькают шарфы пёстрые,
И слова,
всё слова острые!
Не давали свистка на поле –
На трибунах уже цапались:
Дрались разных мастей мальчики,
И трещали на них маечки.
Дети ищут себе трудности –
Зло творят, говорят грубости.
Если кто не такой – дай ему!
Если ближнего нет – дальнему...
Разделила детей ненависть.
На домах – всех цветов стенопись,
Всё лихие слова разные,
На груди у домов, грязные…
1989 год
ОТКРОВЕНИЕ
Я не пьянь! Всю зарплату домой приношу…
Всё равно мужиком не считаешь.
Опрокину пузырь и язык развяжу,
Да спрошу: «Ты меня уважаешь?».
Почему – в день получки постель горяча,
Ты и радость моя, и награда,
А кончаются деньги – тебя с толкача
Заводить, словно трактор мой, надо?
Но привычный ответ: «Да пошёл бы ты на…»
Обожжёт сотней маленьких молний,
И, кажись, от меня, как взрывная волна,
Разбегутся ударные волны…
И останется мне закипеть, засопеть,
(Ну не драться же с чёрствою стервой!).
Уязвлённый донельзя, не в силах терпеть,
Я приму кардинальные меры:
Психану и рвану, точно волк, на простор,
Выдыхая вино: «Уничтожу!»,
Заряжу пулемёт, передёрну затвор,
Разгоню тишину и прохожих.
Ты увидишь – я буду и зол, и жесток,
И, покуда не кончатся диски --
Светофоры, витрины – в куски, в решето! -
Чем не Рембо центральнороссийский?..
И нагрянет, конечно, всесильный ОМОН,
Вездесущая жёлтая пресса.
Пусть узнают, что я глубоко оскорблён
Узкой сферой твоих интересов!
Пусть другие, простые как я мужики,
Потерявшие суть своих миссий,
Солидарно сожмут за меня кулаки,
Исполняясь высокого смысла…
Только в час ежедневной лапши для ушей,
Ты, включив телевизор, узнаешь
Обо мне в новостях. И, с экрана уже,
Я спрошу: «Ты меня уважаешь?»
13 сентября 1993 года
СЛУЧАЙ
Кто-то снаружи ломится в дверь,
И, завывая, как раненый зверь,
Просит впустить. Но я не сдаюсь.
Глубокая полночь – я очень боюсь!
А он всё стучит. Нашёл дурака! –
Я двери закрыл на четыре замка!
Ну, что ему надо? Он псих? Рэкетир?
Пусть грабит соседей, тут много квартир…
Стук тише и реже. Как видно, устал...
А дальше – не помню, а дальше – я спал.
А утром соседи, милиция тут...
Лежал на пороге мой собственный труп.
1988 год
* * *
Когда отпели фанфары,
Когда угасли восторги,
И радость уже не пара,
От счастья пахнуло моргом –
Не надо сочувственных взглядов,
Сетований и вздохов...
Просто побудь рядом,
Когда человеку плохо.
Не так уж это и трудно,
Сказать человеку: «Будет...»
И протянуть руку.
За это пока не судят.
И в человеческом стаде,
Кто-то, помимо Бога,
Должен,
Должен быть рядом,
Когда человеку плохо.
1983 год