Бессонница

 -1-
Небрежно втиснуто в постель,
Как будто кукольное, тело,
И каменно не полетело
Сквозь дверь, не снятую петель;
Не взмыло в странные миры,
Лишённые привычных правил,
Где неприемлем смысл здравый,
Где правят правила игры.
Осталось биться в темноте
С необратимою отравой –
Голодной, суетной оравой
Наветов и плохих вестей,
Что душу душат и буравят...

Уснуть... Как бронзовые львы,
Как засыпалось только в детстве...
Я жду беспомощным младенцем
Усекновения главы
Луной,
            как лезвием меча,
Изгибом белого булата.
Как место жертвы палача,
Где должно корчиться в молчанье,
Мой дом так узок мне в плечах.
Полуночи неокончанье –
Тяжеловесная печать.

Под умолчание листвы
Творится высшее злодейство –
Гуляет гадина молвы,
Сильней раскачивая сердце.

Бессонницы зудящий струп –
Непробиваемые латы.
Безжалостный клинок пирата
Лишь чиркнет, высечет искру...
И всё настойчивей и злей
Поют дремучие уродцы,
Гноятся вечные вопросы,
Слезят глазницами старух.
И клокотанье площадей,
И липкий гул базарной рвани,
Разъели медленность Нирваны
Кипеньем суетных затей.
Всё ложь – и лето, и зима.
Всё ложь – от Вечности до мига.
От мёртвой тишины до крика,
Всё зыбко, истинно едва.
Всё неестественно, не так,
Не утолит мои печали.
(И даже в милости Христа
Корысти я не исключаю:
Он там, за пазухой у Бога,
За то, что добротой сорил,
И говорил об Отче строгом,
Отце небесном говорил,
И небо завещал убогим,
А после смерти – воспарил.
...И нам двоим – по тридцать три...)

И в фальши сокровенных чувств
Нет места чистому началу,
Что человечество венчало.
Где жезл Возвышенной Печали?
Где трон Вселенского Добра?
Где крылья Разума? Где Дух,
Что укрощает норов Плоти?

Бессонной полночи болото –
Иду, иду, иду, иду ...
Тяжелый ил свивает ноги,
И жадно чавкает, сопя,
Не спя.

Я – призрак, сумерек пятно,
Двойник Летучего Голландца –
Я не сумею лечь на дно,
Где снов льняное полотно,
И словно ласковые пальцы –
Касания морской травы...

Но в паутину парусов
Не дует ветер сновидений
И лай в созвездье Гончих Псов,
И гомон сотен голосов,
Упорно ищущих ответа
У тех, кто правит, кто привык
Не знать часов –
Тяжёлый якорь.
 За облаками – острова,
Ещё не пуганые птицы.
Там, в чистоте иных традиций
Чист даже дождь...

Всё ложь! И если даже сон,
По зыби томной, неглубокой,
По малым дождевым протокам,
Тяжёлым крыльям в унисон,
Потянет призрачное судно,
Туда, где ровен горизонт –
Я знаю, нет таких посудин,
Спасти осатанённый мир.
И сменщик праведного Ноя,
Что проживает подо мной,
На самом нижнем этаже,
Беззубый, мрачный параноик –
Он пьян уже.
Реликтовый, как львиный, рык –
Распластанный в тряпье ночлега,
Храпит старик.
Храпит старик, и нету дела до КОВЧЕГА...

Всё мстит за сорванный венец
Неповторимое мгновенье,
Кровоточащим откровеньем
Исходит памяти свинец.
И капли жгуче плавят ночь,
Стекло окна, стальные прутья,
Стекают брызги белой ртути –
Причина тягостного зуда.
Невмочь...

Подушка, жёсткая, как плаха,
В луче небесного меча,
Что скоро станет круглой бляхой...
Руби же голову с плеча!
Освободи больное тело,
Что не желает быть в родстве
С биеньем бешенным артерий,
С кипящей лавой в голове!
Беспамятством непоглощённость,
И нежелание забыть,
И обречённость – обращённость
К необратимости судьбы –
Руби!

Как неумелые стихи,
Корявы беглые виденья.
Монументальны наблюденья,
Монументальны и сухи...
Руби, бери на абордаж
Добро и Разум, Дух и Тело,
Чтоб всё в Тартарары летело,
Рвалось и корчилось – РУБИ!
И чёрный плащ, и крест, и книги,
Как неподъёмные вериги,
И камни эти, и гробы!
Рруби! Бессонные огни,
И вой, и лай, и тихий шёпот,
И понимание, и опыт,
И убеждения, и дни.
И то, что сказано уже,
И то, что завтра скроет копоть,
Источит пагубная ржа...
Ррруби!!!
Я жду успокоенья.
Болит душа.

-2-
Тяжёлыми шагами Командора,
По коридору, в полной темноте,
Идут не те, кто мной любим, кто дорог,
Идут не те. Не те. Не те.
И жалкий, словно выгоревший порох,
Пустой, как тень,
Встречаю в немоте
Своих гостей,
Незваных и недобрых.
Нет сна.
Лишь чёрный нимб болит над головой,
Гудит, как колокол,
Серебряное блюдо
Луны,
Распугивая сны.
Нутро исходит зудом,
Хрустит разбитою посудой.
В ответ на бледный лунный свет –
Мой вой.
Мой долгий волчий вой.
Ломает мне
Хребет,
Но впитывает стоны
Тряпицей тёмной
Стена.
Немало тайн могла б она
Достойных
Пера Артура Конан Дойла
Открыть:
Её бы сжать,
Как выжимают сыр,
И потечёт сквозь пальцы этих сил
Людских страданий эликсир.
Густой, дрожащий и живой,
Как свежие обрубки с плахи,
Как этот вой –
Растерянный и мрачный
Восторг больной собаки.
…Под визг, восторги,
Свист и скрежет
Святой Георгий
Змия режет…
Рассвет
Распят,
А ветер – нем, он немощен и спет.
И свет не свят.
И любит боль душа.
Идут. Спешат,
Несущие затменье.

Знаменьем – шорохи плаща,
Мышиный писк и шорох в нише:
Похоже, что пробито днище
И тонет медленно Ковчег…
Но мой ночлег
Далёк –
Я лёг,
Но хочется бежать:
От их шагов, таких тяжёлых,
Устои времени дрожат,
Пространство путает предметы,
Приметы говорят о смерти,
Как о МЕРЕ,
О жизни – как о лжи дешёвой.
Но выше стоимости стона
И лав похвал,
Фанфар,
Литавр,
Кимвал –
Стена из серого бетона,
Застывший девятый вал,
Который
Ещё не миновал.
Но музыка маэстро Альбинони
Так хороша,
Что смерть не вызывает страха,
Но хочется
Дышать.
«Прах к праху»…
Чистый – к небесам.
В чистилище –
Кто низок духом:
Низвергайся ниже
Могил,
Мышиных дыр в земле,
Метро,
Провалов шахт,
Гудящих недр,
Вещающих о страхе
Неровным рупором пещер…
Как скоро?
Ближе, ближе –
Тяжёлыми шагами Командора
По коридору, толпами,
Сюда…
Прям коридор. Не заблудиться.
И короток. Как скоро?!
Идут. Сюда.
Как вешняя вода –
Не сдержат двери этого напора,
Разрубят в щепки тяжким топором,
Искуснее налётчика и вора,
Такую ненадёжную защиту.
И жалок шёпот: «Стойте, подождите…
Открою сам…».

-3-
Одиночество правит тебя –
Одиночество делает выше.
Одиночество дарит цветы
С придорожных могил.

-4-
Смола и дёготь…
Дёготь и смола –
Молва.
Но, как всегда,
Изысканно права,
Как два ствола,
Глядящих в оба
Из-за угла.
И даже из холодного угля,
Из пепла,
Что едва ли стоит трогать,
Молва способна распалить такое,
Что жарко будет небесам
И бесам тесно…
Смола и дёготь,
Дёготь и смола.
Она смела, как
Копоть,
Копоть,
Копоть.
Она смела и самых чистых трогать,
В смолу и перья вывалять тела,
Ворота – дёгтем,
Прикосновенья,
Имя – в грязь,
Слова и мысли,
Чувств высоту,
И чистоту
Высокого чела
Объять венцом из нестерпимых терний.
Она щедра.
Неслыханно щедра…

Она бодра. Она всегда бодра.
Она готово вскидывает ушки
На тёплый звук, на шаг,
На темноту,
Где кроется биенье,
Шелест,
Шёпот,
Шорох,
Молчанье, большее, чем крик.
И вспыхивает порох,
И в наготу стреноженной судьбы,
Исторгнув рык,
Вонзает зубы
Свет,
И с жалостью ядра
Долбает в спину,
С жалостью костра
Сжирает кожу,
Корёжит стройность звука,
Нежность тени
И надёжность стен…
 «У стен есть уши».
И тела нет.
Есть тушка.
Нет человека – силуэт.
Нет песни –
Нет такого слуха,
Способного услышать чистый звук.
И шаг уже не шаг,
А спутник грязи,
Двигатель штиблет!
………………………………………………….
………………………………………………….
………………………………………………….
Ты слышишь? – Я зову!
И вот ответ –
Пошла волна.
Она!
Но стоит испугаться,
Как эта тварь Молва
Готовит к казни –
Слышишь треск костра?
Пора! Спеши,
А то погаснет…
Как долго до утра?
Смола и дёготь,
Дёготь  и смола…
Она сильна –
Коснётся – тухнет рыба,
И гаснет Солнце,
И огонь в печи.
Она вольна
Толкнуть на выстрел,
Под топор,
На дыбу.
Она сильна –
Всегда найдётся пара
Ушей,
Готовых всё принять,
Раскрытых, словно лоно ****и,
Для всех, кто излучает похоть…
И в эти уши,
Семенем  заразным,
Исторгнется отравленный елей.
Она как крыса плодовита,
Липка, как клей.

Молва –
Наука вроде колдовства.
Но прост её закон,
И заклинанья –
Сплошь дрянные разговоры,
А зелье – желчь.
Подобно течной суке,
Молва рождает свору.
И свора рвёт
И треплет,
Треплет,
Треплет,
Рождая гибельный Везувий
Из горстки пепла…
Молва!
В безжалостном огне
Твоём,
В огне, достойном больше  Ада,
Испепелюсь
До серого песка,
Сравняюсь с пылью
Полок книжных,
Музейных рам,
Подмостков,
Но никогда
Я пылью перекрёстков
Не стану,
И признав
Твое величие, молва,
И силу.

-5-
Всё не спит, не спит соседка,
Тычет линзами в окно –
Кто там мается в беседке? –
Страстно щурится в бинокль.
А пока светились окна
И не спали голоса –
У окна, в легавой стойке,
Тужа  уши и глаза,
Всё смотрела и смотрела,
Всё боялась задремать…
Словно в секторе обстрела
Близлежащие дома.
Завтра утром, утром ранним,
На скамеечке внизу,
Словно ярмаркою дряни –
Птица-«тройка», скорый суд…
Ждёт восхода с нетерпеньем,
Что там стирка да бульон? –
Ждут полуночных трофеев
Уши.
Имя – легион.
Дворовая эстафета,
Смотр грязного белья…
Сарафанная разведка
Моет кости добела.

 -6-
Как-то вечером звонил Бог,
Говорил, что одинок, мол.
Вдруг заплакал. Телефон смолк.
До утра ленивый дождь шёл.
Позвоню – проблема, мол, есть,
Я скажу Ему, поймет Он:
«Что-то плохо одному здесь,
Если ночью вместо сна -- стон».
Не жалей меня Ты, ни-ни.
Не подумай, что ищу блат.
Просто некуда мне
Звонить,
Ну а Ты мне,
Как всегда –  рад…

Но, Ты гладишь – у меня
Стон,
И костями у меня
Треск,
Ведь рука  Твоя --
Все сто тонн,
И тяжёл Тобою дан
Крест.

Если просто не могу
Так,
Если просто не хочу –
Здесь –
Может, это мой
Не-такт?
Или, может быть,
Твоя  спесь? -

Ты захочешь, и замкнёшь
Круг,
Ты захочешь,  и вернёшь
Сон,
И подаришь мне иной
Слух,
И услышу я иной
Звон.

И увижу в темноте
Свет,
Научусь одолевать
Ложь.
Только, может быть,
Тебя нет?
Или, может быть,
Ты всё
Врёшь?

-7-
Ну и ночка – ни рифмы, ни строчки.
Негде даже поставить точку.
И на белом листочке царит целина,
Это уже простыня изо льна.
Это и снег, и кристальный песок…
Но не склоняется долу висок.
Плещется пойло в граненом стекле,
Только бессонница злее и злей.
И продолжает стучать по ведру.
Гол человек на Вселенском ветру…

-8-
Зажигаю свечу
И молчу.
Словно ангел, рукою плеча,
Троекратно
Касается Вечность,
Обещая защиту
От вора, мента и врача,
От ревности женской,
От зависти милых коллег,
От друзей,
А также
Их праведного кирпича,
Летящего
В темя.
26 октября 1997 года