***

Пока ты был, весь мир был прост:
Размерность будней, мысли, сны.
Ты говорил за тостом тост
и знал, зачем они нужны.

Приличий верх, галантность рук;
друзей любил и нежных женщин.
Различий, может, видел меньше
во всех, с кем был немного сух.

И жизнь накатанным путём
спокойно шла. И день был каждый.
И – тишь да гладь: одни, вдвоём.
Так жили мы. Но вот однажды...

...Был зимний вечер. Мокрый снег
лепил, укутывая кроны,
большие сказочные клёны
из недопиленных калек.

Я поднялась. Часы стучат.
В шкафу блестят глазами полки.
А рядом – лес, за лесом – сад.
И снег ложится тихо, долго.

Накинув шубку и платок,
взяла ключи и – на пороге.
Ступаю в снег: комок в сапог;
в сугробе мокром тают ноги.

И ночь несёт меня, ведёт
из дома прочь, из городского.
Шоссе-кольцо: долой оковы –
прекрасный, сказочный полёт!

Не помню времени, дороги,
смеюсь, не размежая век.
На небе звёзды-недотроги.
Какой-то странный человек,

спеша навстречу, оглянулся,
замедлил шаг и рот открыл,
но передумал, не спросил.
И мне вдогонку улыбнулся.

Какой там год?! Не знаю, где я.
Плыву, как месяц над Землёй.
Уж небо с краю леса рдеет.
Великий, царственный покой.

А небо, что туман укрыл,
вдруг проявилось. Были звёзды.
Я шла, глотая мокрый воздух.
Меня рассвет с ума сводил...


...А ты полночи, методично
меня с собаками искал.
Открыла дверь. Вошла.  – Отлично...
–  и это всё, что ты сказал?!

Глазами злыми ты брезгливо
меня погладил по груди,
сказал зачем-то «уходи»
и улыбнулся чуть трусливо.

Потом стоял ко мне спиной,
по стенам тёмным шаря взглядом.
В меня плескал холодным ядом
твой голос, мне почти чужой.

А ты спиной ко мне стоял,
от туч не отрывая взора,
и дождь предмартовский смывал
со стёкол зимние узоры.

Всё как во сне: вокруг туман.
Мне душно; платье липнет к коже.
Сосредоточенно, всё строже
сопит в натуге чемодан.

Ты даже не открыл окно -
рывок в рукав, слова прощанья.
Демонстративно, как в кино,
швырок о стол, ключей бренчанье.

Зачем такие сны нужны нам?
Как странно, за окном метель...
Я прилегла. Моя постель
пропахла сигаретным дымом.

Я дома. Наконец. Одна.
Меня знобит, в висках раскаты.
Рассвета тает пелена.
Так в чём я, всё же, виновата?

Неужто в том, что мне теперь
из жизни будничной, привычной,
в другой – роскошный, необычный,
счастливый мир открылась дверь?

За то, что ночью я вкусила
небесной влаги допьяна,
меня простить ты был не в силах,
и вот осталась я одна...

...за стенкой, в сна дрожащей раме
чудак какой-то хохотал.
Мне попугай стихи читал,
повиснув в клетке вверх ногами.