Когда придёт мне время умереть,
Я попрошу у Бога напоследок
Калитку в небо быстро отпереть
Без капельницы, морфия, таблеток.
Придёт мой день исчезнуть навсегда,
Чтоб на Земле вздохнули посвободней.
Придёт мой день оставить города
И поселиться в тихой преисподней.
Случится миг дыханье оборвать,
Чтобы трудом добыть вдали свободу,
Не примут фраз, что мне пришлось устать
И ссылок на дождливую погоду.
А там - простор на сотни тысяч миль,
Простор душе для многолетних странствий.
А телу что? Его сдадут в утиль
В полускупом, торжественном убранстве.
Меня проводят старые друзья
И давний враг заявится проститься,
А мне потом, завистников дразня,
На небесах в смирении поститься.
Затем простят проступки и грехи
И помянут, желая там покоя...
А лучше, чтобы помнили стихи
С пародиями, ну и всё такое...
На небесах иной отсчёт минут,
Там по другому судят о здоровье,
Там будет лучше, если отпоют,
Чем взгромоздят бетонное надгробье.
Когда прибуду в дальние места,
Чтоб новизна на нервы не давила,
Не обойтись без граммов этак ста.
(Вполне сойдёт холодная текила.
Там примут всех, дадут ночлег и кров,
Чтоб отдохнул с дороги новый странник.
И разведут - без шума, лишних слов -
Кого к богам, кого к чертям в предбанник.
Я на Земле свой срок не отскрипел,
В душе на жизнь загробную надеясь:
На сотню лет есть масса важных дел,
Мне просто рано прыгать в беспредельность.
Что жизнь театр - Шекспир сумел сказать,
Едва-ль найдётся фраза покрылатей.
И в том суде мне пьесу доиграть
Придётся с долей зрительских симпатий.
Там спросят: пил и много ли курил?
И если пил, из мелкой ли посуды?
О многом спросят, что я здесь творил,
И не был ли сообщником Иуды?
Не скроешь правду, раз признаний ждут.
Судью не купишь, раз закрыт обменник.
Он беспристрастен, этот высший суд,
При шелесте простых бумажных денег.
Беседа будет литься по душам
Про след земной, что в памяти струится.
Отныне здесь, мне скажут, твой ашрам,
А тем, кто жив, ты будешь только сниться.
Не оправдаюсь, хоть не предавал.
Но обижал: был мной осмеян Чагин.
Я мзды и взяток в жизни той не брал,
Как на таможне - гордый Верещагин.
В краю других, неведомых орбит,
Перед лицом суровых властелинов
Скажу: я мог жестоко оскорбить,
Но что не мог - так то ударить в спину.
Я скверно жил, но ты, судья, внимай
И запиши два плюсика в тетрадку:
Я не давал на лапу и на чай,
А ныне нечем дать скупую взятку.
Я обо всём исправно доложу.
Не убивал! Сомненьем не невольте.
Вот протокол заверенный, - прошу...
И паспорт непросроченный, - извольте...
Там раскопают всё в моей судьбе,
Послав запрос в архивы Кишинёва.
Но верю я: найдётся в том суде
В мою защиту сказанное слово.
Я выдержу придирчивый допрос
И допуск получу к иному миру.
А там - мираж, но то другой вопрос,
Там свой уклад, там строго по ранжиру...