I глава
В степи душистой и хмельной
Стояла дивная погода
Встречала, радуясь природа
Весны вторженье в край родной.
Танцуя, прыгала девчушка…
Из одуванчиков венок
Плела его старая старушка.
Дед, опершись на посошок,
Сидел на лавке у избушки
В весенний, тихий вечерок.
«Ну расскажи нам сказку, деда,»-
Просил неугомонный внук,
«А то дремал ты до обеда,
Потом с бабулей сеял лук.
Ты обещал давно историй
Нам без числа пересказать.
А сам, наш добрый дед Егорий,
Чуть затемно, ложишься спать»:
«Ты всё торопишься, мой друг».
Смеётся дед через ресницы,
«Ну слушай – старых дней страницы
Перелистать попробуй вдруг.
Тогда, на месте этом поле
Раскинулось как крытый стол.
Цветами вытканный и волей
И возвышался в поле кол.
Вокруг кола шатров с десяток
Стан окружали кочевой
Пока сопутствовал достаток
Семье кочующей большой.
Ценились ратные утехи,
Мужчинам были всех милей
Колчаны, луки и доспехи,
Да бег стремительный коней.
Семья растила лошадей
И поставляла в орды Хана
Мужчин и боевых коней
Из своего родного стана.
И чтобы ратные соседи
Не часто были у дверей
В те станы слали дочерей,
Калым из серебра и меди
Имея, и двойной расчёт
В богатстве и родстве почёт.
Старейшиной степного стана
Был мудрый воин – звать Акын
Имел почёт достойный сана,
Трёх дочерей… но только сын,
Наследник всех традиций племя
Последним был в семье рождён,
Хотя уж ловко ногу в стремя
Сам заносил и был силён.
Не по годам рос очень ловок,
Слыл тайной гордостью отца,
И с хитрой помощью уловок,
Мог заарканить жеребца…
Так за зимой катилось лето,
Неспешный времени полёт
Шёл, следуя канве завета,
Легенды начался отсчёт
II глава
В степи случаться стали смерчи,
Подолгу не было дождя,
Трава, как после бранной сечи
Чернела, в землю уходя.
И гибнуть лошади и люди
Вдруг стали, в стане явный мор
Прошёл мгновенно, без прелюдий,
Все в небо обратили взор.
Но туч ни Запад, ни Восток
Не слал, как будто впал в немилость
Забытый богом уголок
И горе в стане разразилось…
Так собрался старейшин круг,
Сидели в горестном молчанье
И вспомнили одно преданье
Давно забытое, мой друг.
Что в самой глубине степной
Есть дивной красоты хоромы.
Они то есть, то вдруг влекомы
Порывом воздуха, светлей
Вдруг станут и совсем растают,
В другом уж месте вырастают
И там стоят среди степей.
И в том кочующем дворце
Живёт прекрасна, белолица,
Степей весенняя царица.
Ей вольный ветер - сводный брат…
Он тех кочующих палат
Слуга и преданный смотритель.
И девы стражник и хранитель.
Есть у царицы сундучок,
В нём тканый золотом платок.
Взмахнёшь им – туча выплывает,
Второй взмах – молния сверкает,
Взмах третий – льёт густым дождём
Всё оживляющим кругом.
И быль ли это или небыль
Никто не знает
Ведь пути, туда не так легко найти
И из людей никто там не был.
Акын сказал: «что проку в горе,
Тоске, печали проводить.
Не лучше ли, коней пришпоря,
Пытаться нам судьбу добыть.»
Тут вышел юный Шарукан
И распрямив свой лёгкий стан
Сказал: «Позволь отправиться мне в путь,
Я отыщу ту царь – девицу
Тебе же ехать не годится.
Ты стар, я ж созову друзей,
Взнуздаем мы лихих коней,
Помчимся степью, с ветром споря,
Всем нам на счастье, иль на горе.
III глава
И воины собрались в путь,
На миг присели отдохнуть
Перед дорогой неизвестной…
Храня, как в старь, обычай местный
Их обняла седая мать.
И перед тем как пожелать
Дороги лёгкой и прямой,
Достала перстень изрезной.
Из кос же вынув гребешок,
И завернув его в платок
Сказала: «В горе ли, в печали
Он будет вам в беззвестной дали
Напоминать про дом где рос…
Коснувшись гребешком волос,
Вас окропят двойные силы,
Навеют образ края милый…
И вот уж степью мчатся кони.
Желтеет, выжжено на склоне, трава
Из под копыт
Лишь пыль по воздуху летит.
Проходит день, другой и третий
И всё меняется на свете…
Лишь степь безжизненно молчит
И тайну даль свою хранит.
Прошло ещё не мало дней,
И к удивлению друзей
Предстала странная картина…
Как белым волосом долина
Покрыта, лёгким, словно пух.
«Трава – ковыль,» - промолвил вслух
Один из юношей.
«Я раз седого старика рассказ
Услышал, что придёт тогда
К нам всем великая беда,
Как поседеет вся земля
Покрывшись шалью ковыля».
«Смотрите, там вдали дворец!»
другой воскликнул молодец.
«Неужто мы уже у цели…»
И кони вихрем полетели.
Но лишь приблизились к дворцу,
К его заветному крыльцу
Навстречу, грозен и велик,
Им ветер показал свой лик.
«Зачем пожаловали гости
Без приглашения к нам в гости!?»
Как вихрь на них он налетел.
«Кто указать вам путь посмел?
Что ищите в краю у нас
В такой неподходящий час?»
«Пришли мя бить челом девице –
Степной красавице – царице,» -
Ему ответил Шарукан, -
«Беда преследует наш стан,
Раскинутый в степи привольной,
Когда –то пёстрой и привольной…
Ушла вода и нет дождей
И жизнь уходит вместе с ней.
Позволь с царицей говорить,
Дарами может угодить удастся нам…
Смирился ветер, -
«Не в том беда, степные дети…
Не стало жизни у земли,
Смотрите, травы – ковыли
Стоят сплошной на ней стеною…
С своей седою головою,
Проснулась грозная Лукулла…
Веков уж много как уснула
Она в обители своей
Так, что забыли все о ней…
Колдунья мрака и печали
Покинула степные дали,
Уйти решила на покой
От жизни суетной – земной…
И удалилась в горный храм…
По белым, каменным столбам
Струится только там вода
И тихо, холодно всегда
Земля цвела и хорошела
И всеми красками пестрела…
Но разрастался род людской,
Тогда окончился покой
И шум вошёл в её обитель
Словно незваный нарушитель,»
Промолвил ветер и умолк. –
«Позвольте ж, не возьму я в толк
Опасен чем Лукулла нрав,
Что ей до буйных наших трав?»
- У ветра спрашивал Саркел, друг Шарукана,
«Где удел её владений?...»
«У подножья гор» - вновь начал ветер разговор.
«Где степь встречается с горами,
Стоят высокими грядами
Пять скал, смыкаясь тесно в ряд.
Они молчание хранят
И вход в пещеру берегут.
Их истуканами зовут.
Раз в год, на сонный лик луны
Они становятся вольны
И став на ночь богатырями,
Пока не сделались камнями,
Ведут не прекращая спор
Сильнее кто у этих гор.
И только солнечный восход
Их заставляет снова вход
Заставить каменной преградой
Надёжной прочной, как ограда.
Лукулле, вставшей ото сна
Так не понравилась весна
И буйство зелени и цвета.
В канун печального рассвета,
Она решила колдовать
Седые волосы Лукулла
И степь безжизненно уснула.
К степной же девице – царице
Послала сводную сестрицу,
Царицу снов и миражей
И та последовала к ней
И ожерелье подменила,
В котором заключалась сила
Её цветенья и весны…
На девицу, навеяв сны,
Умчала в каменный чертог
Своей сестры и тот острог
Принял безжизненное тело…
Я в это время занят делом был,
И помочь не смог…
Вам надо ехать на Восток,
В долине миражей и сна
Хранится вечная весна,
Моей хозяйки ожерелье.
Оно вернёт земле веселье
Царицу сможет оживить
И от Лукулла охранить
Я укажу вам путь в долину».
IV глава
И вновь безжизненно равнина
Пугает взглядом седоков
И бел, и чист её покров…
Устали путники и кони
Вдруг видят, как вершины клонят
Деревья дружною толпой
Суля прохладу и покой.
Сказал им ветер: «То обман
Всего видение, туман…
Здесь начинается долина,
А в отдалении картина
Исчезнет, стоит подойти,
Мне дальше нет туда пути.
Здесь степь смыкается с пустыней,
Там, с неуёмною гордыней
Живёт мой братец – суховей,
Укрыться надо мне скорей.
Горяч он – просто забияка,
Чуть что и сразу лезет в драку,
Поднимет смерчи за собой.
Мы с ним не ладим – будет бой.
А вам же надо торопиться
Спасать красавицу – девицу».
Друзья поехали одни
И вдруг увидели они
Всю в буйной зелени долину,
Чертогов дивную картину
Венчают злато – купола.
Друзья подъехали к дворцу
Он вдруг прозрачен стал и светел
И вмиг исчез с лица земли
И все цветы что здесь цвели
Растаяли, их всех не стало
Как будто бы и не бывало
А вдалеке, лаская взор,
Цветной раскинулся ковёр
Узорно – тканный, с бахромой,
Изящно вышитой каймой.
«Я отдохну,» - сказал Саркел,
И на ковёр присесть хотел…
Тут на подушках возлежа,
Долины этой госпожа явилась.
И взглянув сердито сказала:
«Коль пришли открыто
В мои владенья не таясь
То жить вы будете смеясь
С моим народом… навсегда
Вы позабудете тогда
Про то что раньше с вами было,
Что волновало и томило»…
- «Зачем нам призрачность веселья
Пришли сюда за ожерельем
В твоих словах сквозит обман».
- «Ах вот как, что же вот оно,
Живыми искрами полно.
Держите и бродите с ним
По всем владениям моим
Ищите выхода и входа
С рассвета солнца до захода»…
И тут же снова всё пропало
Как будто даже не бывало.
- «Вот чудеса» - сказал Саркел
И на пригорок тихо сел.
Упала голова на грудь
И силясь, чтобы не заснуть
Тереть глаза он стал упорно…
Не получилось.
Он покорно зевнул и на боку прилёг
На солнцем выжженный песок.
И Шарукана сон клонил,
Он ожерелье положил себе за пазуху
И вдруг, платка коснулся краем рук,
Где был завёрнут гребешок –
Подарок матери…
Извлёк его поспешною рукою.
На гребень он взглянул с тоскою
И почему не зная сам,
Провёл он им по волосам.
И вдруг увидел образ милый
Родного края. Снова силы
К нему вернулись. В тот же миг
Он тану выхода постиг
Из этой призрачной долины.
И путь на горные вершины
Пред ним предстал, где в мраке сна
Степей хозяйка и весна
Спала в оковах хитрых пут.
И непосильный взявши труд,
Взвалив товарища на плечи
Он зашагал…
Клонился вечер
И приближалась быстро ночь.
Долина снов умчалась прочь.
V глава
На небо ярко и вольна
Всходила юная луна.
Услышал спор он скоро грозный
«Вставай Саркел пока не поздно», -
Воскликнул тихо Шарукан.
«Давно развеялся туман
Долины призрачной…
Послушай, как спорят каменные души.
Мы верно вовремя пришли
И место это мы нашли
Когда Лукуллы истуканы
Словно поседевшие болваны
Бранятся сильно меж собой
И без толку заводят бой.»
Пока богатыри сражались,
Друзья тихонько приближались
К тоннелю тёмному в горе,
Как лисы хитрые к норе.
И незамечено пробрались
В пещеру…
Там земли касалась
Причудливых колонн гряда,
Самой природою сюда поставленных…
То тут, то там по белым вычурным столбам
Вода струилась с лёгким звоном…
Она стекала по колоннам,
Сбираясь в медленный ручей
У ног примолкнувших друзей
Пробрались дальше, видят свет
Горит неведомо откуда,
И перед ними, словно чудо,
Закованная в путах сна
Лежит красавица – весна.
Степная юная царица.
Тяжёлый сон ей верно снится.
А в отдалении - Лукулла
К ним взгляд свой грозный повернула.
Волос же белый водопад
Вокруг неё ковром лежат
Лукулла тихо напевает
И головой слегка качает:
«Ветер мой суховей
Над землёй моей вей.
Засуши все цветы,
Не терплю красоты…
Забели лик земли, пусть стоят ковыли.
Запевай суховей.
Над землёй моей вей – вей – вей».
«Давай скорее ожерелье», -
тихонько вымолвил Саркел.
К царице быстро он подсел
И ожерелье к тонкой шее
Он приложил, вдохнуть не смея…
Легонько дрогнули ресницы
Степной красавицы – царицы.
Она воспряла ото сна
Светла как юная весна!!!
Лукулла в крик – грозит бедой
Зовёт богатырей на бой
И волосы её - как стрелы
Так и стремятся впиться в тело.
Весна сказала: «До восхода
Нам надо быть уже у входа,
Иначе из камней гряда
Нас замурует навсегда.
Но лишь минули они вход,
Вдали забрезжил небосвод.
Нечеловеческая сила
Друзей мгновенно придавила.
И только юная весна
На волю вырвалась одна.
А у подножья диких гор,
Свершивших страшный приговор
Алели брызги алой крови…
« - Тут я прерву рассказ на слове», -
Промолвил дедушка Егор.
Так говорят что с этих пор
Цветы – тюльпаны появились
Как словно с крови зародились.
Алеют весело весной
По всей поверхности степной».