На фотографии Алексей Парщиков справа.
Все на фотографии: нидерландский художник Флюр ван Колен в центре на переднем плане, далее слева направо -
поэты: Вадим Месяц, Андрей Тавров, Людмила Ходынская, Александр Давыдов,
Катя Дробязко - жена/ныне вдова, Алексей Парщиков, нидерландский галерист Марианна Схутте.
Эта фотография была сделана на мою камеру Виллемом Вестстейном в писательском кафе "Схелтэма", в Амстердаме, 22 апреля 2008 года. Это то что сейчас под рукой из фотографий с Алёшей.
---------
Из поэмы Алексея Парщикова "Мемуарный реквием"
......
11.
И властью моря я созвал
имеющих с тобой прямую связь,
и вслед тебе направил их в провал:
ходи, как по доске мечтает ферзь!
Координат осталось только две:
есть ты и я, а посреди моргая,
пространство скачет рыбой по траве.
Неуловима лишь бесцельность рая.
Пуст куст вселенной. Космос беден.
И ты в кругу болванок и основ
машиной обязательной заведен.
Нищ космос, нищ и ходит без штанов.
12.
Как нас меняют мёртвые? Какими знаками?
Над заводской трубой бледнеет вдруг Венера...
Ты, озарённый терракотовыми шлаками,
кого узнал в тенях на дне карьера?
Какой пружиной сгущено коварство
угла или открытого простора?
Наметим точку. Так. В ней белена аванса,
упор и вихрь грядущего престола.
Упор и вихрь.
А ты - основа, щелочь, соль...
Содержит ли тебя неотвратимый сад?
То съежится рельеф, то распрямится вдоль,
и я ему в ответ то вытянут, то сжат.
------
<>
3 АПРЕЛЯ 2010
_____________
Сегодня, 3 апреля 2010 - год, как Алёши Парщикова нет с нами. А перечитываешь письма, и он такой же живой, полное его присутствие.
Мне помнится много давних различных выступлений, встреч, сборищ с Алёшей и общими друзьями. Один вечер в памяти остался симпатичным впечатлением. Это была послевернисажная вечеринка у кого-то в мастерской после выступления Жени Дыбского, Игоря Ганиковского ( Боря Морковников и Захар Шерман, кажется, тоже были ) и Михаила Эпштейна со своими теоретическими текстами в ЦДХ на Кузнецком. Художники заявляли о своих манифестах, а Эпштейн на листочках развесил в холле свою филологическую теорию. Был тогда год, кажется, 1985, и это были первые прорывы художников сквозь тяжелую стену официоза в искусстве. После выступления в Доме художника все повалили к кому-то (уже не помню) в мастерскую в центре Москвы, довольные и возбуждённые.
Мастерская была большая, играла громко музыка, много разговаривали, много было народу. Как-то очень скоро часть компании отделилась на кухню, уселись, потягивали вино и попросили Лёшу почитать стихи. Просили его читать поэму Деньги, почти все, кто был вокруг. Лёша читал поэму, потом ещё стихи, я помню тишину слушавшей компании и неспешность его чтения. Ещё хорошо помню необыкновенно свойскую атмосферу того момента и, одновременно, приподнятость небес у каждого присутствовавшего за плечами.
Потом было много танцев. Танцевали многие, другие застревали группками в дискуссиях, третьи смотрели картины хозяина мастерской.
И вот в одной из комнат, куда я убежала от танцев, несколько человек тихо разговаривали и негромко играла музыка, было прохладно и не людно. Туда тоже вошли Алёша Парщиков и Оля Свиблова. Через минуту, уловив очень стильную рок-джаз музыку, они, будто случайно, подошли друг к другу, начали танцевать что-то вроде медленного рок-н-ролла и я не могла оторвать глаз от того изящества, непринуждённости и слаженности, которыми были наполнены их движения. Я подумала в первую секунду, где они научились так слаженно и привлекательно танцевать,.. они наверное специально учились или долго репетировали, мелькнуло в голове следом. Но через три минуты мне стало очевидно, что оба партнёра в танце обладают исключительными слухом, чувством такта и грациозности, и, как завершение, несравненным изящным умением импровизации во взаимодействии с партнёром. Чувствовались стиль и класс, и очень живая вовлечённость в то, что они делали. Я просто была заворожена. В этой большой компании так никто не умел танцевать. И что было особенно симпатичным, они танцевали для себя. Их никто фактически не видел, присутствующие были заняты кто чем.
Алёша был элегантным человеком, со вкусом и врождённой культурой, и необыкновенно творчески притягательным. Мне хочется помнить Алёшу именно таким, непринуждённо танцующим и счастливым.
=======
Катя Дробязко, вдова Алёши, прислала сообщение, что сегодня состоится открытие памятника Алексею Парщикову на его могиле на кладбище Кёльна.
Вечная, вечная память.
=======
Некоторые из фотографии с Алёшей Парщиковым здесь http://lu-khodynskaya.livejournal.com/
и некоторые из его писем, написанные мне в разные годы, я выложила на этой странице ниже.
Более длинные и содержательные его письма о поэзии, философии, жизни выложу, возможно, когда-то позже. А пока, просто чисто человеческие.
ПИСЬМА
kiss you!;
From: alexei parshchikov (synti@netcologne.de)
Sent: Saturday, April 26, 2008 1:50:21 PM
To: Ludmila Khodynskaya (poetry@hotmail.com)
Целую Близнеца!
Ты, наверное, устала, ведь у тебя были ещё "гулливерские дни". Хотя дальше
начались, я надеюсь, музейные походы без тебя.
А НАШ день был просто великолепен. И артистичен, и многослоен по смыслам.
Такая редкость.
Книги я ещё буду читать внимательно — пока не открывал, только в поезде
(дорога обратно промелькнула). А действительно близко — 2 ч. 37 мин.,
словно пересечь Москву в обе стороны, что бывает в один деловой день.
Жаль, не пообщался с художником, но как я сейчас общаюсь? — ты видела.
Подождём, пока я перейду на собственный голос. И с Виллемом Вестстейном можно бы поговорить. Если достану лишний экз. "Рай медленного огня" НЛО, подарю ему — это важнее, чем стихи для его восприятия.
Гулливерам (Месяцу) впервые понравилась Европа. Европа многообразнее США. А мне понравились все трое гостей.
И, конечно, ты и Marianne. Атмосфера, какая бывает при максимальном понимании.
Какие приключения ещё последовали?
Завтра православная Пасха. Христос Воскресе! Я уже пережил этот праздник по здешншму календарю. Невозможно общие праздники отмечать отдельно, а приходится со всем миром, хотя и календарь другой. Но всё равно я чувствую снова силу евангельских событий. Кто не чувствует ещё временных повторов, так это Матвей. Он радуется без устали. Болтает уже вовсю, охотно считает — всё же ему 2 года и 1 месяц! Учится читать по–русски по слогам. Считает — на двух языках.
Катя передаёт тебе приветы. Хорошо, что вы познакомились. Даже чисто информативно. Спасибо тебе.
Ещё раз целую —— твой Алёша (и Катя присоединяется).
______
sounds perfect!;
From: alexei parshchikov (synti...@netcologne.de)
Sent: Friday, April 18, 2008 8:12:28 PM
To: Liudmila Khodynskaya (poetry...@hotmail.com)
Милая Люда, как хочу тебя видеть! Да, созвонимся, и я ещё тебе напишу.
К выступлению мы точно подгребём к месту. А м. б. и раньше повидаемся...
Целую, твой Алёша
_______
Fwd: dates, time, Schiphol;
From: alexei parshchikov (synti...@netcologne.de)
Sent: Friday, April 11, 2008 4:40:18 PM
To: Ludmila Khodynskaya (poetry...@hotmail.com)
Люда, Люда, Люда, спасибо за скорый ответ! Наверное, 22 приедем, а уедем 23–его, т.к. Матвея оставить можем на один день только. Тогда заночуем у Вильямa в ателье, как предлагает Мэрианн.
Я бы хотел присутствовать на презентации твоей книги. Пока есть билеты сравнительно недорогие, но тут каждый час важен — они предупреждают, что их может не быть.
Вот что я сегодня получил от Таврова:
Begin forwarded message:
From: Андрей Тавров
Date: April 11, 2008 11:29:52 AM GMT+02:00
To: "alexei parshchikov"
Subject: Re: dates, time, Schiphol
Алеша, дорогой, привет!
Мы будем в Амстердаме 20-го поздно вечером. Хорошо бы повидаться, мой дорогой. Тем более, что мы надеемся привести с собой новые книжки - Люды Ходынской, Вадима Месяца и мою (Ахашвероша). Мы едем через Брюссель, потому что приглашения из Голландии запоздали и поэтому дадим благословенный круг. В Европе я бывал мало и для меня все интересно.
Обнимаю и, надеюсь, до встречи.
Твой А.
-----
(No Subject);
From: alexei parshchikov (synti...@netcologne.de)
Sent: Friday, April 11, 2008 9:21:47 PM
To: Ludmila Khodynskaya (poetry...@hotmail.com)
Люда, дорогая,
Книжку они привезут... Надеюсь, надеюсь. Поскольку я немой пока (чисто немец), выступать мне не нужно (и без того не люблю сцену с некоторых пор). Моя задача. Сделать несколько фотографий, для чего я возьму Хассельблад (широкий формат) и штатив. Походить по городу, заглянуть в музей, если они захотят. Пообщаться (молча т.е. и желательнио издали), со славистсой элитой — пожать руку Виллему Вестстейну (подарю ему книжку, например). Светскости во мне сейчас ноль. Я в платках, салфетках и вполне приличный, когда просто сижу и смотрю вдаль.
Есть утренний поезд из Амстерадама, время в пути 2 часа 37 мин., так что на следующий день мы уедем и к полудню уже будем в Кёльне, у себя.
Lip you tenderly —— Алёша
-----
current, the 1st of April;
From: alexei parshchikov (synti...@netcologne.de)
Sent: Tuesday, April 01, 2008 10:56:58 AM
To: Ludmila Khodynskaya (poetry...@hotmail.com)
Люда, милая, спасибо, я выздоравливаю, но в "немых" я буду ходить ещё долго. Я в апреле ещё привязан к клинике по полной программе, но м.б. вырвусь на день и ночь (чтоб не гнать в один день обратно, поезда выходят обидно рано из Амстердама). Всё будет зависеть от моего самочувствия.
Вчера написал Kутику (он, бедняга, тоже, лежал в больнице) и тот ответил, что если б в мае, то и он бы подгрёб на дешёвом билете в Европу дня на три. Ну, что ж, апрель, значит, буду ориентировать себя на апрель.
С книгой будет всё в порядке. Они выпускают всегда в связке, несколько книг (обьяснения тут финансовые). Сейчас такая "связка" готова. Там будут берлинский Дима Драгилев (я его рекомендовал, он поэт, переводчик, джазмен, теоретик), и ещё кто–то мне не известный.
Напишу скоро и Мэрианн.
А тебя целую нежно,
Твой Алеша
------
the book;
From: alexei parshchikov (synti...@netcologne.de)
Sent: Friday, November 02, 2007 2:29:49 PM
To: Ludmila Khodynskaya (poetry...@hotmail.com)
Люда, дорогая,
Прости, я долго высвобождаюсь из московских закрутов, и ещё в процссе.
Книгу прочитал, книга — есть. И получил письмо от Андрея Таврова, где
тот говорит, что книга — есть, что издавать он её собирается. Кажется,
там несколько книг впереди.
Андрей мне скажет, что я должен делать: я напишу предисловие, если
нужно (какой у них формат — с предисловием или без, он скажет).
Книга твоя написана "поэтическим" языком, т.е. языком, с которым
ассоциируется поэзия. Это и плюс и минус. Можно и не выходить за пределы
специфического языка, надо только помнить, что это один из языков, а
образы художественные живут преображением любого из имеющегося, наличного материала. Я сам стремлюсь не к условному языку, а к безусловному, содержащему в себе достоверность, но мне это не всегда удаётся, увы.
От книги остаётся сказочное ощущение.
Но подробнее тебе буду ещё писать.
Сейчас просто пару слов, о том, что прочитал, что издатель не дрогнул и
будет издавать, что всё это замечательно.
Обним и поцелуй,
Твой Алеша
---
From : alexei parshchikov <synti...@netcologne.de>
Sent : Saturday, February 24, 2007 11:21 PM
To : Ludmila Khodynskaya <poetry...@hotmail.com>
Subject : miscellaneous
Милая Люда,
Спасибо, что ты мне позвонила — мне было тепло и я полон желания говорить дальше.
Вот координты Андрея Таврова. Естественно, я ему напишу, что был бы рад написать страницу предисловия к твоей книжке. И объясню, почему. А может, вы вообщще подружитесь? Андрей поэт, философ.
Я написал следующее Кедрову и Лене. Пусть твоё знание этого текста останется между нами, пусть я войду в заговор с тобой, но мне действительно неприятно видеть, как его ломает вся эта околохудожественная риторика, политика, чёрт знает что. Премии какие–то... Смешно.
"... Но я думаю, что их (комитета Нобелевской премии) римский трезвый характер переживёт наше византийское мышление... и представление о существовании порядка номинаций, которого именно что счастливым образом нет у этой премии (есть номинирование, например, у Оскара, у Букера и т.д., а они никого сами не выдвигают, а только рассматривают другими вывдвинутых кандидатов и то тайно) ... ведь они люди без чувства юмора и присуждают свои премии или холодным рационалистам или по заданию, как это выяснилось недавно в истории Пастернака. Последняя меня ужаснула, и если бы о ней не писала американская радиостанция (московское отд. "Свободы"), я бы думал, что сочинили в очередной раз в Кремле. Честно скажу, что я зачерствел к этой премии после такой дефамации. В жизни я пока что встречал 8 человек, которых выдвигали (никто не получил) на эту "должность". Люди, на сколько я их чувствую, посмеиваются над этой процедурой и продолжают работать.
Цитирую Петра Вайля, человека знающего:
"Все остальные премии – забава для публики, превращение искусства в спорт. Когда устраиваются предварительные забеги, четвертьфинал, полуфинал и т. д. Нобелевская премия сваливается на голову неизвестно откуда неизвестно кому. Когда пишут в прессе: «Был номинирован на Нобелевскую премию» – это вранье. На нее никто никого не номинирует. Это журналистская спекуляция. До последнего момента никто не знает. Если Памука предсказывали многие, то Пинтер не попадал даже в предполагаемые списки, обсуждаемые в прессе. Это замечательно, когда премия валится на голову. Все остальные – розыгрыши, предмет для всевозможных спекуляций и злоупотреблений. Нобелевская премия тоже бывает несправедлива. Потому что это человеческий выбор. Есть много достойных писателей, не получивших Нобелевскую премию. Набоков, Борхес.
Текст на сайте: http://www.vz.ru/culture/2007/2/5/67175.html
Обнимаю, Алеша
Люда, если ты не знаешь, то месяца 2 назад Толстой на Свободе раскрыл свои исследования о роли ЦРУ в получении премии Пастернаком. Его никто и не собирался опровергать, но скандал всё же был. Можешь посмотреть "Свободу". http://www.svobodanews
Таврову завтра напишу.
Целую, Алеша
Start | My MSN | Hotmail | Search | Shopping | Messenger | People & Groups Feedback | Help
© 2007 Microsoft TERMS OF USE Privacy Statement Anti-Spam Policy
------
Happy birthday my tender Luda!;
From: alexei parshchikov (synti...@netcologne.de)
Sent: Thursday, May 30, 2002 8:34:39 PM
To: Ludmila Khodynskaia (poetry...@hotmail.com)
Luda, my best, nifty, star-like and a friend for real!
Happy birthday!
Wish you many mysterious connections and love. And your boooooooooook!
I'm going to Moscow soon. I missing Russian capital very much. There are
plenty American poets and translators right mow, fabulously interesting
life. But most of all is significant for me to read out the proofs of the
anthology 'Eryomenko, Zhdanov, Parshchikov". 100 pages from each. The
biggest quantity of copies among poetry issues since 1991. Sounds awesome.
Could be unique book, anyway an evidence of a cultural generosity (comp.
Anthologies of Italian Hermetics and so on).
Just exhausted to live alone too. Why should I and how far?
Love, love, love -- mad kisses, Alyosha
-----------------------------
Предыдущие записи в память Алексея Парщикова
3 АПРЕЛЯ 2009
-------------------
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ДРУГА АЛЕКСЕЯ ПАРЩИКОВА
Этой ночью, со 2-го на 3-е апреля 2009 года, в Германии, в клинике, после продолжительной болезни скончался Алексей Парщиков.
Ушёл из жизни гениальный поэт, мой старый друг, замечательный, чуткий, очень добрый человек, который мне был близок духовно и поэтически. Наша дружба продолжалась почти 30 лет, сначала в Москве, где мы впервые встретились в Литературом институте, а в последние 10 лет Алеша приезжал часто в гости в Амстердам ко мне и нашему общему другу Маринне Схутте. Фактически, Алексей Парщиков был одним из очень немногих друзей, с кем я поддерживала непрерывное общение, встречаясь, созваниваясь, и постоянно переписываясь.
Мне трудно поверить, я не могу поверить, что Лёша умер. В мае ему бы исполнилось 55 лет.
За последние пару лет он перенес несколько операций. Последнее время почти не мог разговаривать. В последние несколько дней жизни Алёшу опекали и оставались с ним рядом его друг Александр Сергиевский и Светлана.
Мы виделись последний раз год назад в Амстердаме, Алексей приезжал на научно-литературную конференцию "Сияющий авангард", где проходила презентация моего поэтического сборника "Маскарадад Близнецов", к которому Парщиков написал предисловие,.. я, выступая с чтением своих стихов, прочитала и стихи Лёши, поскольку после недавней перенесённой операции он ещё не мог разговаривать. Значительная часть того моего выступления на конференции (как, впрочем, и в моих выстулениях перед славистами 7 университетов Бельгии и Нидерландов, начиная с 1994 года) состояла из рассказа о том, какое сильное влияние оказала поэзия Алексея Парщикова конца 80-х - 90-х годов на многих поэтов, и далеко не один известный русский поэт называет Парщикова своим учителем в поэзии. После выступлений на конференции мы все вместе - Алёша с Катей, Андрей Тавров, Саша Давыдов, Вадим Месяц, Флюр ван Колен, Марианна Схутте, Виллем Вестстейн и я сидели в писательском кафе, ужинали, разговаривали, фотографировали друг-друга. Потом гуляли по вечернему Амстердаму и Леша писал в блокноте (так он с нами общался из-за отсутствия голоса), что он счастлив, этот приезд его первый выход после болезни.
Последняя весточка от него была несколько недель назад, я получила от Алексея письмо по электронной почте, он писал, что мы ещё устроим продолжение "Маскарада Близнецов"... Алёша был рожден под знаком Близнецы, написал предисловие, к моему сборнику "Маскарад Близнецов", и стихотворение "Близнецы" в этом моем сборнике я посвятила Алексею Парщикову.
Я плачу сейчас. Набираю номер домашнего телефона Лёши в Кёльне, чтобы сказать слова соболезнования и утешения его жене Кате с сынишкой Матвеем и родителям, но там автоответчик с когда-то записанным голосом Лёши...
Прощай, Алёша, дорогой мой светлый друг.
Ты будешь всегда в наших сердцах. Ты будешь всегда в русской поэзии.
Людмила Ходынская
3 апреля 2009
Амстердам
На фотографии Алексей Парщиков справа.
Все на фотографии: Флюр ван Колен в центре на переднем плане, далее слева направо -
Вадим Месяц, Андрей Тавров, Людмила Ходынская, Александр Давыдов, Катя Дробязко, Алексей Парщиков, Марианна Схутте.
Эта фотография была сделана на мою камеру Виллемом Вестстейном в писательском кафе "Схелтэма", в Амстердаме, 22 апреля 2008 года. Это то что сейчас под рукой из фотографий с Алёшей.
Добавление:
Сегодня, 6 апреля после обеда, в зале прощальных церемоний центрального кладбища г. Кёльна состоялось прощание с телом покойного поэта Алексея Парщикова с последующим отпеванием Раба Божьего Алексея.
Проводить в последний путь Алёшу пришли близкие родственники и приехавшие из разных городов и стран друзья.
На поминальной церемонии, произносимые скорбящими друзьями слова, сводились к необратимой единственной сути - ушёл из жизни сердечный незаменимый друг, бесконечно талантливый поэт и очень значительная магнетическая личность, притягивавшая к себе и объединявшая достаточно большой круг высоко творческих, талантливых людей из разных стран. Алексей Парщиков был, несомненно, ярким, творческим источником русского поэтического круговорота от начала 80-х годов прошлого века до настоящего времени.
Вечная память.
Л.Ходынская
АЛЕКСЕЙ ПАРЩИКОВ
LUCY IN THE SKY WITH DIAMONDS *
Еще до взрыва вес, как водоем,
был заражен беспамятством, и тело
рубахами менялось с муравьем,
сбиваясь с муравьиного предела.
Еще до взрыва - свечи сожжены,
и в полплеча развернуто пространство;
там не было спины, как у Луны,
лишь на губах собачье постоянство.
Еще: до взрыва не было примет
иных, чем суховей, иных, чем тихо.
Он так прощен, что пропусает свет
и в кулаке горячая гречиха.
Зернился зной над рельсом и сверкал,
клубились сосны в быстром опереньи.
Я загляделся в тридевять зеркал.
Несовпаденье лиц и совпаденье.
Была за поцелуем простота.
За раздвоеньем - мельтешенье ножниц.
Дай бог, чтобы осталась пустота.
Я вижу в том последнюю возможность.
Хоть ты, апостол Петр, отвори
свою заледенелую калитку.
Куда запропастились звонари?
Кто даром небо дергает за нитку?
----
* Люси в алмазном небе (англ.).
* * *
О, САД МОИХ ДРУЗЕЙ
О, сад моих друзей, где я торчу с трещеткой
и для отвода глаз свищу по сторонам,
посеребрим кишки крутой крещенской водкой,
да здравствует нутро, мерцающее нам!
Ведь наши имена не множимы, но кратны
распахнутой земле, чей треугольный ум,
чья лисья хитреца потребует обратно
безмолвие и шум, безмолвие и шум
* * *
........................
Фигуры интуиции! В пустыне
они живут, проткнув зрачки
колючками. Святые
коммуны их в верховиях реки
времен. У нас есть кругозор и почта,
объятья и земля, и молнии в брикете...
У них нет ничего, того, что
стновится приобретеньем смерти.
Они есть моцарты трехлетние.
Ночь. Высь взыскательна. Забориста тоска.
Тогда фигура интуиции заметнее:
она идет одна, но с двух концов моста.
* * *
Отрывок из поэмы "Деньги"
Из сборника стихов А.Парщикова «Фигуры интуиции»
9-й день
со дня смерти поэта Алексея Парщикова.
Девять дней, сегодня, 12-го апреля, минуло со дня смерти Алёши Парщикова,.. поминали его в Амстердаме с Марианной Схуте и другими друзьями, знавшими Алёшу.
В один из приездов в Амстердам Алексей подарил мне его книжицу "Парщиков - Курицин переписка", со следующим разъяснением: да, переписка, но особенная, вот увидишь, Курицин там классный, мои тексты как-то так, не знаю, а Курицина прочитаешь, это втыкает". Я днями на страницу Вяч. Курицина в ЖЖ случайно зашла по откуда-то ссылке всвязи с его некрологом на смерть Парщикова, и, прочитав, сразу же вспомнила об этих Алёшиных словах, о том, как он рекламировал, но не себя, а друга. Лёша был счастливо одарён дружбой людей.
За пятнадцать последних лет при множественных Алёшиных приездах в Амстердам он не однажды приходил ко мне в гости со своими друзьями, приезжавшими к нему в Кёльн со всех концов мира. В один из таких приездов Алеша пришёл с Михаилом Эпштейном, своим давнишним, с еще киевских времен другом и ныне известным культурологом и философом, приехавшим к нему в Кёльн из Америки. Алексей выглядел обрадованным приездом Михаила, я же была знакома с ним ещё с конца 80-х в Москве. Мы сидели в моем саду и неспешно обсуждали не менее, как всемирную поэтическую жизнь, смотря как бы из трех географических точек и культур, намеренно избегая скучного упоминания об околопоэтической московской тусовке. Был волшебный июньский вечер 1999-го, было милое, радостное общение с мечтами о возможных поэтических проектах. Помню хорошо один момент того вечера, когда Парщиков, как то выделившись из общего разговора, стал рассказывать об одном американском, встреченном им однажды в Нью-Йорке поэте, и незаметно вся компания смолкла и слушала его занимательный, об этой интересной для Алёши встрече рассказ. Потом, днями позже, мои местные русские друзья, бывшие тоже у меня в гостях тем вечером, сказали мне, как они были очарованы Алёшей и его магнетическим даром рассказчика.
В его выступлениях с чтением стихов тоже присутствовала всегда некая магнетическая волна, хотя и тонкого обертона.
Я с Алексеем Парщиковым не однажды вместе выступала с чтением стихов в Москве и Амстердаме, последние совместные выступления с ним были в Европейском центре науки и искусства в декабре 2000-го в рамках моего проекта "Нидерландско-русские поэтические салоны в Амстердаме", и в 2006-м мы участвовали в совместной с двумя голландскими художниками экспозиции "Слово в образе - образ в слове" в амстердамской галерее. 22 апреля 2008 года Алёша приехал на научно-литературную конференцию "Мерцающий авангард" в Амстердам, на презентацию моего нового сборника стихов "Маскарад Блинецов", к которому он написал предисловие, и в котором было опубликовано посвящённое ему стихотворение "Близнецы". Там, на моём выступлении я читала также и стихи Парщикова, он не мог разговаривать после очередной операции. Это был последний раз, когда я видела Алёшу живым.
Это всё ещё странно, и странным будет всегда, что его уже нет рядом с нами.
Ощущение нереальности происходящего, это было заметно, присутствовало у всех, пришедших проводить в последний путь родного человека и друга. Будто сейчас перформанс закончится с окончанием этой аллеи древнего немецкого кёльнского кладбища, по которой мы идём и невольно рассматриваем внушительных размеров арт-сооружения склепов и надгробий "юген-стиль", мастерски вписанных временем в общую картину древнего парка, содержащегося в красивой строгости и ухоженности, сюда даже водят экскурсии, так много известнейших миру имён здесь нанесено на надгробные плиты. И вот мы подошли к могиле, где на кресте надпись Aleksei Parstchikov.
Много о нём будут писать, подражать его поэзии, сиюминутные писаки будут бубнить о новом поэтическом взгляде в поэзии Парщикова, имея ввиду приспособить под свои шкурнические нужды это ничего не значащее, размытое определение. Никаким новым поэтическим зрением поэт Парщиков не обладал, ровно также, как и ничто не ново под луной. Но обладал он исключительно особенным поэтическим зрением, "особенный поворот хрусталика зрачка", так он сам не однажды объяснял своё поэтическое видение, что его, как поэта, выбивает из любого ряда определений в поэзии и ставит на только одно, его неповторимое единственное место, которому не может быть определения, тем более такими клише, как "новое". Это место навсегда стоящее отдельно от всего - ОСОБЕННОЕ. И это особенное место имеет лишь одно объяснение - ничего не объяснять, что есть БЕЗУСЛОВНАЯ СВОБОДА ПОЭТИЧЕСКОГО ВИДЕНИЯ. В чём, собственно, и заключается великая тайна поэзии. И что есть сугубо штучный факт. Ведь особенность включает в себя и новое и старое, конечное и неконечное, определенное и свободное. А всё это уже нельзя загнать ни в какие тусовочные, кому-то нужные для своего личностного протаскивания термины. Хотя пытаться это делать, надо понимать, все равно будут разные заинтересованные поживиться личности.
Он и сам-то некогда дал одно определение своей поэзии вслед Михаилу Эпштейну - метареализм. Причём, в том числе и для того, чтобы освободиться от многолетнего припадочного обклеивания его поэзии никчемным назойливым ярлыком, клеимым к его поэзии одним не очень уважаемым им субъектом, прицелом которого было лишь использование поэзии Парщикова для привлечения внимания к своему имени.
Но как бы там ни было, определенно никому не удастся обрести эту парщиковскую лёгкость и тонкость восприютия в поэзии и в жизни.
В Алёшу Парщикова были все влюблены, как можно быть влюблённым только в талант. Даже просто присутствие Алёши давало ощущение вдохновленности. Всё обретало рядом с ним некий живительный круговорот. Мне Лёша сказал в позапрошлом году только одну простую фразу в нашем разговоре о моих стихах - "Надо опубликовать книгу", затем не задумываясь дал телефон издателя, написав ему, написал предисловие к сборнику, и через несколько месяцев книга моих стихов была привезена издателем ко мне в Амстердам для презентации на научно-литературной конференции "Мерцающий авангард" в Университете Амстердама.
Такая лёгкая, закруживающая, импровизирующая повороты судеб сила жила в этом, в общем-то, негромком, не бузившем о себе, как о мессии человеке. Но имевшем, кстати говоря, последователей в поэзии и учеников,.. эти несколько поэтов, сами назвали себя учениками Алексея Парщикова в поэзии, но Алёша никогда не приписывал в свои ученики никого сам.
Некоторым друзьям Алёши, я знаю, трудно говорить об ушедшем навсегда близком друге. Мне написал его давний друг, писатель Александр Давыдов - "все оглушены известием о смерти Парщикова".
После похорон в Кёльне, на поминках, на столике у стены стоял тот же портрет Лёши, что и у его гроба при отпевании. - это фотография, сделанная за 3 года до смерти Алёши в его доме. Рядом с портретом гранёный стаканчик с водкой, завершённый ломтиком черного хлеба. Алёша здесь, сейчас с нами.
Друзей было много, был первый сын Алексея, Тимофей с матерью, Ольгой Свибловой, первой женой Алексея. Были Женя Дыбский, и Игорь Ганиковский. И речи друзей, сердечные, и будто с ожиданием чуда, что сейчас всё же войдёт Алёша в комнату, и окажется, что это розыгрыш, что он не ушёл навсегда. В один момент я почувствовала, что это неестественно как-то, речи по отношению к Парщикову, и я сказала, давайте стихи,.. Ольга, прочти Алёшины стихи. Я не успела произнести название этого стихотворения, как Оля Свиблова начала - "О, сад моих друзей...", я подхватила, подхватили все, читали его стихи...
Далеки звёзды в небе, но одна из них живёт непременно рядом с вами здесь на земле.