Лерик терпеть не мог магазины – в них всегда жарко, душно, полно бестолково снующего народу, да и просто нет совершенно ничего интересного для четырехлетнего парня. Исключение составляли лишь магазины игрушек или хотя бы гипермаркеты, где были такие отделы.
Но на этот раз Лерику не повезло – это был магазин из серии «всё для дома», и мама непозволительно долго и упрямо перебирала очередной стеллаж с какими-то пузырьками, тюбиками и коробочками непонятного назначения. Лерик безвольно болтался на ее руке, постоянно переминаясь с ноги на ногу и хаотично вихляясь во все стороны. И вдруг – то ли ослабла рука матери, то ли движение ребёнка выдалось слишком импульсивным – произошла расстыковка, и Лерик, задев собою нижнюю полку стеллажа, брякнулся на пол.
– Да что ж это за ребенок такой! – начала было мать, направив в его сторону укоризненный взгляд, и уже тяжело вдохнула для продолжения нравоучительной тирады, но тут с задетой Лериком полки почти все её содержимое лавиной посыпалось на мальчишку, – какая-то мелочевка, пластмассовая утварь для ванной. Чтобы хоть как-то сбить наступательный порыв матери и сместить акцент в возникшей ситуации, Лерик схватил из образовавшейся вокруг него груды безделиц первое, что оказалось под рукой, и выпалил:
– Мам, а давай купим вот это!
– Чтоо?? Что еще мы купим? А чтО это по-твоему? – кажется, метод подействовал!
– Ну… ты сама посмотри! Мне очень нравится…
– Господи! Что нравится?? Валера, это мыльница! Мыльница, понимаешь! Зачем нам мыльница?
– Ну красивая же! Мам, ну купи! Я хочу такую мыльницу! – на самом деле Лерику было всё равно, но упускать инициативу было еще преступно рано, это грозило назидательным монологом за устроенную кучу-малу.
Мать и сама была не слишком настроена на воспитательную беседу, поэтому, изобразив нарочито недовольную гримасу, взяла у ребенка мыльницу.
– Сто сорок рублей за такую убогую китайскую бестолковщину?! Всё! Пошли домой, и никаких мыльниц!..
Мыльницу Лерик водрузил на столешницу раковины сам, переставив на другую сторону свою зубную пасту и щетку в виде слоника и сдвинув ближе к краю носатый флакон с жидким мылом. И тут он, наконец-то, ее разглядел. Это было нечто в форме прозрачной микрованночки, пузатой и вообще-то, действительно, довольно нелепой. Внутренняя полость ее была заполнена голубоватой жидкостью, в которой перекатывались маленькие горбатые дельфинчики. Их было четыре – два ярко голубых и два почему-то канареечно желтых. Но самым удивительным было то, что держались они строго попарно, словно кавычки, как ни взбалтывай и кувыркай мыльницу, – голубой с голубым, жёлтый с желтым. И еще одну деталь заметил Лерик: один из дельфинчиков в каждой паре был вроде бы чуть больше второго…
– Валера! Ужинать!
Лерик бережно возложил на мыльницу купленное в том же магазине вконец сломленной матерью детское мыло в облике пучеглазого медведя и, так и не помыв рук, резво метнулся в кухню, ибо мыло было не последней покупкой для избалованного мальчика в этот удачный вечер.
На следующее утро перед уничтожением дежурных хлопьев с молоком (казёнными детсадовскими кашами юный организм брезговал), проведя плановые препирательства с матерью по поводу извечной его неторопливости и лени, Лерик отправился-таки в ванную. Не без труда намылив руки угловатым медведем, сонный еще ребёнок положил его на место, немного поплескался под краном, затем небрежно вытерся и собирался уже начать своё перемещение на кухню, как вдруг его зрительная память донесла, наконец, до пробуждающегося сознания нечто необычное. Лерик снова, но уже более осторожно снял с новой мыльницы своё мыло. Ничего себе! В мыльнице плавало уже не четыре, а пять дельфинчиков! Да, их точно было пять!
– Маа! – Лерик удивленно таращился на дельфинов, боясь взять мыльницу в руки.
Пятый дельфин, казалось, был немного меньше остальных, по-прежнему разбитых попарно и поцветно, и плавал отдельно от них. Лерику даже на миг показалось, что новичок как бы курсировал между неподвижными дельфиньими двойками. И что самое поразительное – он был зелёным!!
– Маа-а!..
– Ты еще здесь? – грозно вошла в ванную мать, но, увидев растерянные глаза сына, слегка смягчила тон, – Ну что там ещё?
– Мам…
Лерик хотел сообщить маме о своем внезапном открытии, но вместо этого серьезным тоном вдруг спросил:
– Мам, скажи, а каким признаком будет обладать потомство, если у родительских особей оба этих признака, скажем, доминантные, но при этом разные?
– Валера, запомни раз и навсегда: если признаки разные, то один из них обязательно рецессивный, а другой доминантный. Природа устроена так, что два состояния одной характеристики всегда неравноправны. Только так, и никак иначе!
– А может быть так, что у родителей разные признаки… или даже одинаковые, а у потомства признак вообще совсем иной – не одного из родителей, а какой-то третий?
На этот вопрос мама ответить не успела, потому что дверь в ванную резко распахнулась, и на пороге показался энергично завязывающий галстук нетерпеливый папа.
– Ну в чем дело, ребята? Вы хотите, чтобы мы сегодня все дружно везде опоздали?
– Пап… Тут такое дело…
– Ах, да! Извини, малыш. Я вчера нечаянно разбил твою мыльницу. Но к счастью, успел до закрытия магазина и купил, кажется, точно такую же! Надеюсь, ничего страшного?..