Он летит над Землёй,
этот странный торжественный вальс,
в миг когда всё ушло,
в миг когда на Земле всё осталось.
Знаешь, когда я в ванне лежу, я песни пою. Конечно, не те, что по телевизору или FM волнах, а те, что душу тревожат. Водичка тёплая, почти горячая — разморила. Пенка, что из флакона налил не жалея и пузырилась под струёй, уже опадает. Ничего вокруг лишнего нет, никто не существует кроме меня, и нотки так красиво от стен отражаются.
Клё-ё-н ты мой опавший, клё-ё-н заиндевелый...
И никакого такого клёна себе не представляешь, и ничьё лицо или фигурка перед тобой не стоит, и никаких воспоминаний, а петь хочется, и поёшь.
Что-о стоишь согну-у-у-вшись под метелью белой...
И как-то на душе становится легко и грустно, будто с чем-то прощаешься: либо с тем, что было, либо с тем, что могло быть, либо с мечтами неясными.
Или стихи. Ну, ты же знаешь, я сам иногда балуюсь. Но почему-то в ванне своих никогда не читаю.
Последняя тучка рассеяной бури,
Одна ты несёшься по ясной лазури...
Или вот это.
Фонтан любви, фонтан живой.
Принёс тебе две розы...
Или ещё чего-нибудь, очень тонкое и нежное, до чего времени в нашей беготне совсем не хватает. Или уношусь куда-то мыслями, сам не знаю куда.
Вот говорю тебе сейчас, разнежился-расслабился, и вспомнил совсем необычное. Представилось тут мне как-то раз, то ли пару недель назад, то ли месяц, мужское лицо, черты которого уловить не могу. А голос слышу. Вернее, не уверен даже что голос, а мысли его читаю. Наверняка напридумал, фантастику-то читать люблю, фэнтази теперь называется, впрочем, суть от этого не меняется.
И вроде, мужчина этот, ещё не старый, монолог с собой ведёт. Вроде, задан ему кем-то вопрос: быть Земле или нет. И именно от его ответа всё зависит. Вот скажет: «Да», - и исчезнет Земля. «Нет», - останется как есть. И столько лютой ненависти в его мыслях, ни к кому и ни к чему жалости нет. А так, по наружности, ничего такого не скажешь, человек и человек, ничем не выделяется, на работу ходит, карьеру неплохую сделал, в офисе на высоком этаже какому-то большому чиновнику доклад готовит обстоятельный с тонкой аргументацией «за» и «против». А на самом деле решает, что сказать: «да» или «нет».
Вот так, примерещится всякая чушь, сюжет, на ночь только рассказывать.
И чего вспомнил?
Давай-ка мы с тобой по полной. А то всё ванна да душ, когда ещё в парную с веничком выберемся...
Йооу смотрел на него молча. Он не мог понять, как можно так ненавидеть мир, чтобы попытаться утащить его в могилу весь? И ещё он думал о странности людей, размышлявших веками о вечности души. Хотя, разве можно назвать душой то, что жаждет только разрушить? Жестокий глупец так ничего и не понял.
Йооу уже не глядел на тело. Он жадно вдыхал земной воздух, скоро в путь. Землянам он не нужен. Ненависть убила ненависть. Теперь оставшимся предстоит трудный путь, но счастливый — путь созидания себя.
Осветвлённая планета скоро останется одна. Надо же иногда побыть в одиночестве!..
Глупые младенцы! Бессмертная душа! Слава Богу, не всякая.
Белый Свет.
Яблонь розово-белая пена.
Нежный блеск в уголках
твоих радостью дарящих глаз.
Будто моет дождём золотистым
поющая Вена,
И кружит над Землёй
этот вечный пленительный вальс.
Что ушло, то ушло,
и не стоит страдать непременно,
Что ушло, то ушло,
и одно лишь нам стоит понять:
Этот дивный напев
будет в сердце звучать неприметно.
Не грусти о былом.
Разрешите на вальс Вас позвать.
Белый Свет.
Яблонь розово-белая пена.
Блеск ночей в уголках
твоих трепетных искристых глаз.
И встречает дождём
золотистая вечная Вена.
И кружит вместе с нами
такой замечательный вальс.
6 — 10 апреля 2009 года Таллинн