Посвящается Макаровой Асе
/Пронцкетис Анастасии Фёдоровне
Ныне бабушке моих детей/
(Только реальные события)
Вот сорок первый год. Война.
Стоит девчонка у окна.
Четырнадцать ей будет лет.
Но на войне ответов нет.
Что будет в жизни и с семьёй?
В глазах тоска, слеза и боль.
Она училась в ФЗУ,
Смеялась в первую грозу,
Мечтала, верила, ждала.
Теперь лишь сводки и ВОЙНА.
Гремит гроза над всей страной.
Хоть ты ребёнок, тоже в строй.
Блокада в Ленинград пришла,
Её на крыши подняла.
И новый дождь – дождь из огня
Встречает каждый день она.
И ей приходится решать,
Как город от беды спасать.
Траншеи рыть она идёт,
Слаба. От голода трясёт.
Домой пора, но артобстрел.
Сиреной в воздухе висел.
Бежит. Упала. Ноги в кровь.
А дома нет. Разрушен кров.
В квартиру дядьки всей семьёй.
«Все живы»? Был вопрос немой...
Сто двадцать грамм – на сутки хлеб
Не мог избавить их от бед.
Какая лестница крутая,
Когда девчонка чуть живая,
На четвереньках вверх ползет
И встать не может – в дверь скребет.
А голод - голод каждый день.
И люди превращались в тень.
Все мысли только о еде.
По пайке с братом в темноте
Украдкою от мамы съели,
Слегли и оба заболели.
Похлебкой хлебной отпоила
От смерти мама их спасла.
Но Ася очень похудела –
В подушках лишь сидеть могла.
На фронте сёстры, рядом мать.
Писем отца устали ждать...
Весна. Уже сорок второй
Она бежит за лебедой.
И варят «суп» из той травы,
Что наполняет животы.
Чтоб брата накормить и мать,
Теперь идёт крапиву рвать.
Домой, когда она придет,
То мамы больше не найдет...
И это вынесла она.
Ведь шла Великая война.
И мир поверил в них тогда
Детей блокадного кольца.
И лишь теперь, из года в год,
На Пискаревское идет.
В могиле мама мирно спит.
Мать-Родина над ней скорбит.
И вместе с ней скорбим и мы,
Не дай нам, Бог, другой войны.
Пусть мир огромный, это зная,
Такого зла не допускает.
И хоть Победа к нам пришла,
Нет большего на свете зла,
Чем слезы горькие детей,
Войной убитых матерей!
май 1995 года
Фото из интернета