Пятое Евангельe
Вокруг все ликовали и в радостных приветствиях бросали цветы под ноги Eму и жадно дотянувшись целовали подолы Eго одежд. Люди выбегали из всех переулков и улиц подзывая друг друга, из окон своих домов они махали пальмовыми ветками и бросали их под ноги и на голову Eму; людская река потоком как будто носила Eго на руках, протискивая Eго то к одной, то к другой стороне дороги вдоль которого рядами тянулись стены домов выложенных из жёлтового кирпича смесь глины и соломы высушенной на жаркой южной солнце. Все веселились и притягивая руки приветствовали Eму, в одно мгновение как будто все они стали близкими и родными и похлопывая по плечу радостно обнимали друг друга; они верили, что Он и есть долгожданная Миссия и жадно ожидали чуда.
Только один человек был бесконечно грустен и томился где то глубоко в глубине души ибо Он знал, что эти луди, сегодня радостно встречающие Его, через несколько дней приговорят Ему и предадут Его к смерти. Даже самые преданные и близкие Ему, с которым Он несколько лет делил хлеб и соль и те от Него отвернутся. От неприятия и отвращения Он даже независимо от себя поморщил лицо. Этим Он так глубоко был оскорблён, что даже на несколько секунд в голове у Него мелькнула мысль, а может просто сбежать. На днях Он получил письмо из Араратского царства, тайно доставленный через специального посыльного, где армянский царь любезно приглашает Его поселится в его чудесной стране. Но Он не для того пришёл в этот город, чтоб потом тайно сбежать. И мгновенно отрезвев от этих не достойных мыслей, вернулся в окружавшую действительность. Он боялся но всё же надеялся, что в последний момент Отец пожалев Его, может отвести эту горькую чашу от Него.
В этих раздумьях, грустно и жалко склонив голову, на осле ехал цветущий молодой человек, высокий, красивый. Это был Он, Властелин вселенный, от которого все отвернутся и битый, оплёванный, униженный Он будет казнён вместе с разбойниками. Он покорно даст себя казнить, ибо ЭТО было приначертано Отцом Его. Обиднее всего было то, что даже самый близкий друг и единомышленник Его и он испугавшись наказаний отвернется от Него. И не заметно от толпы Он иронически усмехнулся, даже заметно повеселел, вспомнив пылкие и горячие уверения того самого друга, которого Он больше всех любил. Он так поспешно, даже троекратно отречётся от него, быстрее чем петухи успеют возвещать о наступление рассвета нового дня. Он томился и Ему опять пришло в голову мысль, то же самое мучающее Его, а может это всё зря. Разве стоят эти жалкие людишки такой жертвы, разве от этого что нибудь изменитя на земле, разве они от этого станут подобрее или потерпимее друг к другу
Нет, он заранее знал ответ на этот не простой вопрос, НЕТ. Даже пройдут года, века, да что там века, тысячелетии минуют, всёравно человек не в силах будет изменится. Он знал, что произойдёт как раз наоборот, что люди размножаясь и развивая, годами станут ещё нетерпимее к своему ближнему, отец к сыну, брат к брату; восстанут против друг друга даже родные по крови и вражда всёпоглашающая возмёт верх повсеместно. Учёные головы день и нощно будут биться для изобретения всё нового и разного рода дорогостоящих машин смерти. Будут изготовлены масса страшного оружия для тотального истребления себе подобных.
Тогда страны поднимутся против стран и в ядерной схватке разалётся кровь рекой и в жестокой схватке не спасётся ни одна душа. Он знал, Он видел всё это и душа Его томился и у Него не было обиды на них, ни капли злости, он оправдывал их как малых детей которые могли драться ни поделив какой нибудь пёстрой игрушки. Они сами не знали что творили и как малые дитя жили и радовались сиюминутной жизнью, совершив какую нибудь удачную сделку они себя чувствовали на вершине счастья.С этими мыслями, что человечество всё ещё очень молодое, что даже пребывает в детском возрасте, что он непременно повзрослеет и поумнеет. Оно не будет совершат таких необратимых ошибок; и Он немного успокоился и отреченным взглядом посмотрел вокруг.
Людская волна почти на своих плечах Его вынесло на центральную площадь где возвышался единственный в городе узорчатый храм. Все улицы этого огромного города пересекались именно на этой площади и людская волна в считанные минуты заполнил его огромное кольцеобразное пространство. Здесь рядом с храмом стояли рядами постоялые дворы и множество гостиниц и харчевни для приезжих купцов где обычно снувались женщины лёгкого поведения и всякий люд с тёмным прошлым. Он оглядел площадь с грустным взглядом и томление Его ещё больше усилился, видя в чего был преврашён святое место.
н ещё раз горько подумал, а может действительно не стоило за эту чернь отдать свою жизнь, Ведь всё равно от этого ни чего заметно не изменится. Он жалел себя, но больше жалел их, что они абсолютно не ведали, чем и как они жили. Он медленно подняв уставший взор свой на небо прошептал ,,прости Отчий,, и сорвавшись с места побежал по храмовой площади. Он опрокидывал в право и в лево торговые ларьки, локтями толкал изумлённых и напуганных купцов и торгашей, крушил всё что попадала ему на пути. Он ни говорил ни слова только тяжело дыша продолжал опрокидывать и вбрасывать всё на землю и ни кто не посмел, даже не попробовал в этом Его помешать.
На Его побледневшем лице был запечатлён печать глубокой тоски и разочарования, когда опрокидывая последний прилавок он уставший облокотился к стене храма и тихо сказал ,, Что же вы люди, превратили дом Отца моего в вертеп торгашей и воров,,. Меж темь народ на площади роптал и с громкими возгласами выражал своё согласие и поддержку Его действиям по разгону рынка устроенное на святой площади. И немного успокоившись Он подняв правую руку начал говорить тихо, но понятно всем, говорил им наставления и огромная толпа в молчании внимала его словам.
Говорил Он долго и понятно, говорил Он с притчами, часто отвечая на вопрос вопросом. Но всё равно Его не давал покоя мысль о собственной гибели. Он и раньше знал о своей участи, но не было у Него ни угнетения и не чуточку сомнения о правильности и что самое главное о нужности, необходимости того, для чего он пришёл в этот город. Но здесь, когда время уже в плотную подошла к последней черте и остался всего несколько дней до Его предательства и ужасной казни, Он не только боялся но и в душе глубоко засомневался.
Он смотрел почти в лицо каждому упоительно слушавших его толпу людей, и видел на их лицах выражения блуждания и потерянности и даже пожалел им. Он отлично знал, что их настроение очень изменчивы, что они Его не пощадят и от этого у Него ещё сильнее Начал биться сердце. Уже начинал темнеет когда народ стал постепенно расходится по своим домам и Он последний раз взглядом пройдя по толпе, как будто прощаясь с ним в окружении своих близких друзей и направился в заранее приготовленный дом, где они должны будут поужинать и отдыхать от долгой дороги.
Друзей и единомышленников вошедших с Ним в дом было всего двенадцать. Они тихо в цепочку поднимались на второй этаж, в переди шёл Он в своих тревожных мыслях и молчал; за ним следовали остальные в вполголоса обсуждая меж собой детали предстоящего ужина и давали друг другу советы как лучше это организовать. И вот наконец все они поднялись на второй этаж и подсели к длинному столу в центре большой комнаты обставленный едой и вином и помолившись начали медленно и молча есть.
Все медленно прожёвывая ели, только Он ничего не смог есть, сидел в угнетённом молчании и думал всё об одном и том же, а может всё же Ему минует ожидаемая Его ужасная учесть. Он был чем то недоволен, Он думал, что не успел, времени Ему не хватила до конца объяснять людям простую истину; не делать того, чего бы не хотел бы, что другие сделали по отношению к тебе; ведь это так просто. Даже Его единомышленники не понимали многого, чего Он им настаивал. Он учил им позабыв о себе позаботится о ближнем, что гордым всегда и во всём противится Бог.
Потом Он в покорном молчании подойдя к каждому, не смотря на ихние возражения, начал каждому мыть ноги. Когда Он закончил своё дело, тихо и назидательно сказал ,,Вот так, как я послужил вам, так и вы впредь служите друг другу,,. Потом Он подозвав к себя троих самых преданных, Он с ними вышел во двор помолится. Он отлично понимал, что Он не сможет избегать своей участи, но всё же в глубине души надеялся, а вдруг Отец в последний момент поменяет своё решение. Он душой и мыслями был готов на всё, но телом Он был слаб, как все человечье сыны и боялся боли и смерти. Оставив чуть поодаль от себя Он удалился от них и упав ничком на землю тихо, чтоб не было слышно, начал рыдать; Он впервые отчётливо увидел все ужасы ближайшей пятницы.
Он сквозь слёзы Молил Бога, Отца своего пощадить его, но как любящий и покорный сын не смог это просить от своей имени. Он склонив голову в горьких слезах просил Его об одном и том же и говорил; ,, Отчий мой, если можно отведи сию чащу от меня, но пусть на это будет, не моя а твоя на это воля,,. Почти до утра на колени Он молился и только на рассвете встав на ноги подошёл к друзям которые облокатившись друг к другу, полусидя сладко спали. Он не довольно этим поднял их и грустно сообщил, что им пора вернутся к остальным. Он шёл бледный и отречённый и лицо его светился, он как покорный сын окончательно принял решения, Он идёт на всё.
Вечером того же дня когда все сидели за пасхальным ужином Он сообщил им, что Его час уже пробил и что один из сидящих здесь вместе с ним, его предаст. Все были шокированы Его этим сообщением и в недоумении смотрели друг на друга. Он тихо, но решительно сообщил, что покидает их и благословляя хлеб и вино, сказал, что это впредь тело и кровь Его и раздал каждому. И смиренно добавил, чтоб и они впредь так делали и знали, что откушав хлеб и выпив вино, они причастятся Ему, когда Его с ними уже не будет. Он в последний вечер говорил не долго и не понятно для всех как будто давая последние распоряжения, распрощался с ними. И в последок как то не заметно для всех, Он повернулся к одному из них и тихо сказал; ,,Иди же поскорей, делай что ты должен делать,,.