Сначала мир казался упругим. Огромные пласты воды давили всем своим весом до такой степени, что дыхание было почти искусственным. Темнота сменялась еще большей темнотой, но только иногда сквозь набегающие друг на друга бурлящие потоки приходил эфемерный Свет. Порой она приподнималась, почти рефлекторно напрягала мышцы на спине, чтобы сделаться чуть ближе к нему. Частые попытки подгадать момент, выждать, чтобы хоть капелька, кусочек, частичка этого невесомого волшебства, которое ничего не весит, но при этом несет в себе столько всего, что каждая внутренность начинает казаться больше и тяжелее в своей значимости, редко увенчивались успехом.
Она думала, что этот мир кем-то жутко не доработан. Или не додуман. Но раз она в нем все-таки оказалась – это уже неплохо. По крайней мере, она себя в этом убеждала, и это помогало ей жить. Хотя теперь уже сложно так говорить, потому что однажды все стало понятно – она еще просто не родилась.
Тяжелые пласты воды больше не тянут ее вниз, а наоборот – несут к свету. Она отталкивается от них всеми силами и уже кажется, что то непонятное существование в упругом мире больше ей не принадлежит. Да и принадлежало ли вообще? А в следующий момент мысли кончились. Совсем. До Света было всего одно последнее движение, и вдруг из двух мышц-наростов на спине что-то вырвалось. Большое сильное, быстрое, разрезающее все ее существо пополам, освобождающее от самой себя. Упругий мир кончился. Она родилась.
Водная гладь разверзлась, и дыхание чего-то свежего, легкого, еще более сильного и быстрого, обдало мокрые крылья за спиной. Потоки чистейшего сладкого воздуха заполняли все тело, вдохи и выдохи рвали эту волшебнейшую пищу на куски, ежесекундно захватывая новые.
Мир, в котором она родилась, был восхитителен! Лесное озеро следит синим глазом за стайками облаков, летящих точно сахарная вата в руках у ветра. Он не в силах удержаться – потихонечку лакомится ими, и дыхание у него становится сладким – сладким. Ресницы камышей по берегам гудят, шумят, рассказывают друг дружке летние новости, хихикают и игриво покачиваются из стороны в сторону. А небо? Огромная шкатулка с бирюзовой бесконечностью внутри раскрыта над миром каким-то добрым волшебником, даже странно, почему ее содержимое не падает вниз? Может быть, оно так же невесомо, как и все в этом мире? И тут она увидела… Эфемерный свет, который так редко снился ей до рождения, был всего лишь ничтожным крошечным призраком. Начищенная летом корона солнца светилась так ярко, что было странно, почему же все вокруг до сих пор не ослепло. Лучи волшебства проникают в каждый уголок, ласкают каждый листик, касаются каждой клеточки на теле. А что они делают с водной гладью? Такое ощущение, что ее обжигают священным огнем - свет преломляется, плавится, разливается, рассыпается, раскалывается, разбегается и со всей силы падает золотом в золото! Застыв в воздухе, она не могла насытиться. Глаза жадно въедались во все окружающее, словно всасывали в себя через трубочку. Она зажмурилась, испугавшись, а вдруг правда высосет весь мир. Душа металась, пела, кричала, что она есть, она живая, она будет жить! И тут стало понятно, зачем за спиной преломляют солнечный смех два больших перламутровых крыла. Этими частями тела управляет душа.
Лететь! Вверх, вниз, обтирая воздух вокруг, целуя лепестки кувшинок, гоняясь за своим отражением на воде. Лететь! Летать! Всю жизнь! Как же хорошо, что этот мир такой! Как же хорошо, что эта жизнь такая долгая! Солнечные лучи ласково перебирают прозрачные крылья, заставляя последние вздрагивать от наслаждения.
Летать по жизни, не уставая, не так уж просто, а еще сложнее, не зная, для чего ты летаешь. То есть живешь. В прочем это одно и тоже. И вдруг она увидела, что рядом стони таких, как она. Стони сотен. Одни еще только осознают, что это такое у них за спиной, другие уже ловко танцуют, вырисовывая свое отражение на сетчатке глаза озера, но ни один не отверг дар, придуманный ему высшими силами – у каждого были крылья, всем они были нужны, все ими пользовались. Но жить так долго в таком восхитительном мире с таким потрясающим даром в одиночестве, наверное, еще глупее, чем вырвать из спины крылья, посчитав их слишком тяжелыми. Чье-то прикосновение коснулось ее тела. И сразу было ясно, что это не ветер… Они переплелись в любовном танце и закружились над утопающим в июльском сиянии озере. Она огляделась и заметила, что все вокруг разделились на пары и танцуют в воздухе. Потому что в мире, где есть любовь, было бы так глупо не влюбиться.
Но вдруг что-то произошло. Мир исчез, как будто кто-то отобрал его, уничтожил, скрыл, так жестоко все разрушил. Тесно, темно и так страшно, что легче умереть. Послышались звуки - странные, оглушительные - которые она, конечно, не смогла понять.
- Смотрите, что я поймал!
- Пусти ее, Тим, - парень посмотрел на сжатый кулачок младшего братика. – Это ж обыкновенная подёнка. В ней ничего прикольного. Даже на бабочку-то толком не похожа. На них разве что рыбу ловить.
- Но ведь я сам поймал…
- Пусти, у нее и так мало времени. Они живут-то всего один день, а то и меньше. Пошли лучше ящериц ловить! Знаешь, они такие зеленые, похожи на крокодилов из твоих книжек. Тебе понравится, пошли.
- Один день? – мальчик с грустью разжал пальцы. Перламутровые крылышки слабо поблескивали на солнце. – То есть они даже не знают, что такое ночь? А можно я попробую ей объяснить?
- Пошли уже, - парень взял брата за руку и повел в сторону дачного поселка.
Ей показалась, что прошла целая вечность. Вечность в этой темноте. Самые страшные кошмары ее подсознания. Она даже не успела понять, откуда, но мир вернулся, такой же прекрасный, радостный, такой любимый. А разве кому-то удавалось жить без трудностей? Вдруг знакомые крылья коснулись ее, и счастье надорвало тело сильнее, чем воздух при ее первом вдохе. Какой бы долгой ни была разлука, она закончилась. А танец еще только начинался… Она подняла глаза к потухающему вечернему солнцу, забрызгавшему и небо, и облака, и воду кровью умирающего дня. «Какой же мир все-таки удивительный! Сколько всего в нем есть! Какое счастье, что я все-все успела посмотреть и все-все почувствовать!..»
Уложив спать младшего братика, парень вышел на крыльцо и, обогнув заросли дикого шиповника, плюхнулся в гамак, натянутый между двумя лиственницами. Кто-то очень удачно посадил их на участке лет тридцать пять назад. Две ладошки закрыли парню глаза, и его губы растянулись в улыбке. Он обернулся, и, обняв девушку, притянул к себе на колени…
- Я тебя так люблю… - он носом коснулся ее щеки. Где-то ухнула сова. В небесах горели звезды, напоминая угли от огромного костра, разожженного на краю света.
- А я тебя… Ночь какая, а… Тихая, - девушка запрокинула голову к небу.- Представляешь, много-много веков назад древние смотрели на это же небо…
- Ага. Правда им было во много раз интереснее.
- Почему?
- Ну, смотри, они же еще не знали про звезды, планеты, туманности там всякие. Для них это была Тайна. Не то что сейчас. Все уже изучили, разложили по полочкам и наклеили ярлыки.
- Но ведь ночь не стала от этого менее красивой? – она ласково взглянула на него.
- Ночь?.. – взгляд коснулся мышиной норки под ногами. – Объяснить бабочке – подёнке, что такое ночь, - усмехнувшись, произнес парень.
- Чего?
- Да так, - он взял ее ладошки и обнял ими свое лицо. – Я тебя так люблю…
- Я хочу улететь куда-нибудь с тобой…
- Крылатик ты мой, - он накрыл ее губы своими, чертя пальцами круги на тыльной стороны ладони.
Ночь дышала прерывисто, но тихо. За нее говорили все остальные. Костер за речкой напевал лесу веселую песенку, ветер со скрипом сворачивал темно-зеленые кусудамы из березовых листьев… Только звезды подмигивали совершенно безмолвно. И переливающийся непонятный круглый шар тихонечко летел по небу. Наверное, спутник. Потому что ничем другим он быть просто не мог. С точки зрения человека.
2009г.