Ширпотреб

Эдуард Шульман
     «На кой хрен нашему заводу швейная машинка, мы ж ее не сделаем….» Борис Николаевич Букштай – зам. главного инженера по Новой технике и ответственный за производство товаров народного потребления смотрел куда-то в никуда, точнее, в противоположную пустую стенку небольшого кабинета и рассуждал вслух. Он только что положил трубку и переваривал услышанное. Ничего не замечая, он облизнул указательный палец и обмакнул его в крошки хлеба выдвинутого ящика письменного стола.

 Потом слизнул крошки с пальца и опять сказал вслух: «Лучше бы сделали еще один, лишний, самолет и все!» Я пришел утвердить у БНБ Мероприятия по Новой технике, сидел рядом с ним и слушал, безмолвно давясь от смеха и комичности положения. Действительно, такой крупный завод, выпускающий самолеты ИЛ-76 и другие, не может сделать эту «вшивую» швейную машинку. А ведь он был прав! Но в это время он обернулся ко мне и спросил: «Что у тебя?» Я, чтобы немного отвлечь его от тяжких дум, сказал: «Там в «предбаннике» уже давно сидит Виленц». «Ну и пусть сидит. 5000 рублей хочет получить за две водопроводные трубы….» - проворчал БНБ.

 
  Виленц, представитель НИАТА, в самом деле, приезжал в наш цех, чтобы провести опытную работу. (Две эти проклятые трубы были только вспомогательными при растяжке сотоблока). Опытная работа не дала нужных результатов. Ну что ж, плохой результат тоже результат, и это отразили в Акте, а грустный Виленц сидел у БНБ в «предбаннике» и ждал неприятной аудиенции. Я спросил Букштая: «А Вы ему акт подпишете?» «А куда я денусь, их группа тогда без денег останется, пусть хоть помается». Решив, что наступил подходящий момент, положил Мероприятия на подпись. БНБ открыл титульный лист и сходу увидел пункт по опытной работе. «Ты что, хочешь получить за то, что не вышло?» БНБ дальше смотреть не стал, он зачеркнул 1800, рядом написал 1500 и расписался: «Хватит вам».

 Я вышел, потрепал Виленца за плечо и сказал: «Иди, он тебя с радостью сейчас примет». Виленц тяжело вздохнул, кисло улыбнулся и зашел. На следующее утро Виленц, уже довольный, пожимал всем руки – он прощался и вез домой в Москву 5000 рублей для своей группы.

   Я пожал Виленцу руку, пожелал успехов в выполнении других пунктов Мероприятий, и вспомнил, что сегодня вечером предстоит идти на совещание по ширпотребу, которое будет проводить Главный инженер. Вспомнил о швейной машинке... Да, проблема будет у завода. В общем, вечером я уже был в новом конференц-зале, украшенным мягкими красными креслами. Первым Главный поднял зама одного из цехов и спросил, когда они закончат бодягу с расческой. Тот сказал: «Никогда!? Дайте нам техусловия на расческу и расширьте допуска». В зале раздался смех, ну да, все то же: самолеты можем делать, а расческу уже полгода – никак! Не идет расческа. Только себе представить, что введут допуски на расстояние между зубцами и их высоту!

 Покупателю нужна красивая расческа, а не разные по размеру зубцы, вписывающиеся в неведомые техусловия.  «Ты голову не морочь, говори конкретно, что мешает?» - сердился Главный. Зам тоже уже не сдерживался: полгода его здесь поднимают, стыдно, а сделать ничего не может. «Тогда не гоняйте расческу по всему заводу, дайте ее только нашему цеху, посадим рабочего, и он от начала до конца ее сделает. Тогда и пойдут расчески». «Садись! Через месяц не сдадите, весь цех оставлю без премии!» - Главный окончательно рассердился.

  Все это происходило тогда, когда предприятия обязали выпускать изделия ширпотреба на существующих площадях и на существующем оборудовании. Что же такое происходит, почему все импортные товары и лучше, и красивее, и выглядят эстетичней, а главное качественнее. Почему у нас ничего не идет?! Все в зале и Главный, конечно понимали, что зам прав, но не мог он оборудование цехов  переставлять туда, где делают эти товары. А то же самое ждет швейную машинку! Сделать то ее сделают, только стоить она будет в три раза дороже, и качеством никогда «Зингер» не достанет. Я видел, как вагонами на переплавку отправляют бракованные детали детской коляски

. Цену на нее установил... партком. Не затраты и стоимость материалов определяли стоимость коляски, а партком. А всё потому что знали, что такая коляска, во-первых, и стоить дороже не может,  а во-вторых, средняя семья никогда не сможет купить дорогую коляску. Они в городе появлялись, эти коляски и, когда у меня родился ребенок, побежал ее покупать.
Ремонтировал часто: то она набок перекашивалась, то винты откручивались, то колеса соскакивали.

 Швейную машинку решили не делать, хватило ума отказаться, зато начали делать... термос. Для него выделили целый пролет корпуса, восстановили там все разбитые окна, поставили новые ворота и ввели спецпропуска, помимо пропусков для прохода на завод. Это чтобы там не было лишних людей, и ничего не воровали.
Полгода там шла таинственная работа: завозили оборудование, совещались, в общем что-то делали и я, проходя мимо корпуса, все пытался догадаться, какое же там сейчас состояние.

 А образец термоса я уже видел. Термос был металлическим, красивой формы, он «отливал» каким-то туманным серым блеском. Я от всей души желал, чтобы они «пошли». Вскоре можно было увидеть и первые образцы нашего термоса. Здорово! Может для заводчан будет привилегия с их приобретением? Но пока его массового производства не получалось: что-то не ладилось. Над этим бились, но... не добились.

 Как потом выяснилось, у термоса было все хорошо,...кроме его главного назначения: он не держал тепло. Это было время, когда Союз начал тихонько разваливаться. «Падало» производство машин ИЛ-76, а вместе с ними затихала и вся остальная жизнь на заводе. И термоса также тихо забылись. Уже никто корпус не охранял, двери его были открыты, и заходить туда мог кто хотел. Мы еще по - старинке отчитывались за внедрение Новой техники и делали в своем цехе последние детские карты. И наступила тишина...

                ЭДШ 5.04.09