Юн – и старец;
Дерзок – но безгласен;
Кто я в этой чаще без цветов?
Инферналец;
Жаркий и бесстрастный;
Без сознанья и во власти снов
Чище оскверненной магдалины
Я смеюсь над тем, что разрушал
Помню – вот на этой гильотине
Сам себе я голову отнял
Одержимый;
Что сильнее беса?
Что сокрыто в памяти моей?
На руинах
Призрачного леса
Плакал над останками идей
Ночь поэта;
Зеркало гадальца
Ведьмою забыт хрустальный шар
Сон аскета
Золото меж пальцев
Щедро и жестоко пропускал
Я прошел по шаткой кромке моря
Разорвал алеющий восток
На подножьях умерших историй
Сам в себя вонзил стальной клинок
Я посыпал раны свои солью,
Чтобы вновь сказать: «Я одинок!»
Чтобы вновь вернуться в мир свободным
Чтобы крикнуть вновь: Я есмь бог!»
Бог столь юн!
Одновременно – старец…
Странник в диком мире без лесов
Инферналец;
Тень его осталась
Всюду, где б ни пала его кровь
Что стенаешь, горе-магдалина?
Я смеюсь над тем, что возводил;
Видишь – вот на этой гильотине
Сам себя я головы лишил
Одержимый,
Я сильнее беса
Ты читаешь в памяти моей:
На руинах
Призрачного леса
Я блистал останками идей
Нет поэтам
Ночи без гадальцев
Ведьма в шаре видит негатив
Быль аскета
Черепки меж пальцев
Пропускает, златом окрестив
Я иду по твердой кости моря
Провожаю тлеющий закат
У обрывов молодых историй
Отдыхаю, на стеле распят;
Они снова стали в шаткий ряд,
Моим мыслям без ошибок вторя
Серафимы мчатся на парад
К скользким высям облачного моря
Из обрывов молодых историй
Воспаряет тлеющий закат.