Твой гроб и свят, и всеми чтим,
И недоступен силам злым, -
Сюда я прихожу босым.
Я дверь Твою, входя в сей дом,
Не оскверню своим грехом:
Омыл я руки, сердце, - весь
Я чист – чтоб находиться здесь
И не бояться запятнать
Любви безмерной благодать.
Так, так я прихожу! и Твой
Целую камень гробовой,
И возлагаю там цветы,
Где в пеленах положен Ты.
Как пахнет здесь! Иль фимиам
Панхайи тёк по пеленам,
Иль аравийский аромат
Здесь вился, редкостно богат.
Позволь мне здесь, в гробнице, жить
И из неё не выходить.
Восхищен я! в Твоих ногах
Лежать, в восторге пряча страх.
Я здесь бы, Господи, усоп,
Ведь небеса мои – Твой гроб.
Не жажду выше я небес –
И в вечности пребуду здесь.
Robert Herrick
268 (269). TO HIS SAVIOUR'S SEPULCHRE: HIS DEVOTION
Hail, holy and all-honour'd tomb,
By no ill haunted; here I come,
With shoes put off, to tread thy room.
I'll not profane by soil of sin
Thy door as I do enter in;
For I have washed both hand and heart,
This, that, and every other part,
So that I dare, with far less fear
Than full affection, enter here.
Thus, thus I come to kiss Thy stone
With a warm lip and solemn one:
And as I kiss I'll here and there
Dress Thee with flow'ry diaper.
How sweet this place is! as from hence
Flowed all Panchaia's frankincense;
Or rich Arabia did commix,
Here, all her rare aromatics.
Let me live ever here, and stir
No one step from this sepulchre.
Ravish'd I am! and down I lie
Confused in this brave ecstasy.
Here let me rest; and let me have
This for my heaven that was Thy grave:
And, coveting no higher sphere,
I'll my eternity spend here.