Как прежде, в дивном городе моём
вчерашний век с грядущим не враждует.
И колокол в узорочье литом
вызванивает песню молодую.
В бойницу крепостную посмотрю -
а там, в заречье, в сизом окоёме
везёт телега алую зарю,
и небо глохнет в реактивном громе.
И снова тишь... И в тёмно-золотых
дремучих брёвнах бывшего посада
ушедший век рассохся и затих,
а будущий - галдит в стенах детсада...
Мне верится, что я тут жил всегда,
во все столетья и во все года.
И крепость возводил Довмонту-князю.
И в сад боярский с огольцами лазил.
...В котором веке и в каком году
вдоль берега родного я иду?
И что кружится над рекой Великой -
метелица иль тополиный пух?
...А комары у нас - до белых мух
и пахнет снег лесною земляникой.
И память дышит, словно сеновал,
разворошённый в зимней непогоде:
по улицам, сквозь молодёжный шквал,
меня совсем не узнавая вроде,
стареющие женщины проходят,
которых я девчонками знавал...
И память дышит горячо и сладко,
неопалимой свежестью хмеля.
И вдруг я слышу чей-то оклик - «Славка!»
оглядываюсь! Это - не меня.
Нет, не меня... И сединою снега
давно сменился тополиный пух.
И по зиме последняя телега
звенит-летит во весь былинный дух...
...И всё-таки - меня окликнут снова
на той земле, где начал я житьё.
И с древней честью города родного
сольётся имя древнее моё.