Поручик в молодые годы
Уже был славный пародист.
Творил на этой почве шкоды
Он, как заправский аферист,
И мог любые обороты
И тембры лиц любой породы
Озвучить – смел и голосист.
У некой дамы от природы
Был низкий голос, прям мужской.
И неминуемо такой
Особенностью спьяну Ржевский
Сумел воспользоваться дерзко.
Перед начальством жалкий гном,
Пред подчинёнными – дракон,
В его полку майор был мерзкий.
Майор, от Ржевского тайком,
Злословил и, в ущерб для Сашки,
Начальству лживым языком
Трендел про Сашкины промашки.
И от такого барабашки
В полку несладко было Сашке.
Сам с каждой кляузой знаком,
Поручик – оправданья тяжки –
Не мог считать их пустяком,
Но и, не бывши дураком,
Не склонен был к прямым раздором
И отплатил майору он,
Не выступая бузотёром…
Однажды за глухим забором
Майор услышал голоса.
Заинтригован разговором,
Не мог он разве что глаза
Свои задействовать, вникая.
Речь шла о нём, причём такая,
Что в краткий срок майор сомлел
И отрешился вмиг от дел,
А в вожделенье – стал неистов.
Знакомой дамы тембр басистый
Вещал о горестях любви.
Слова слетали, как рубли,
И, как в ладошку побирушке,
Майору западали в душку.
– Уймитесь, Ржевский, я люблю
Не вас, а вашего майора.
Я до утра порой не сплю
Во власти чувственного вздора.
Увы, не мой он ухажёр,
Чтоб для меня сыграть мажор,
А сам-то нравится мне многим.
Я в грёзах вижу, как майор
Мне расцеловывает ноги,
А расцеловывает всласть
От самых пят по всей длине их.
Лобзанье ног… при разных мненьях…
Уж для меня, признаюсь – часть
Мне не доставленного счастья.
– Я б тоже был для вас неплох…
– Хочу майорова участья,
Но и стыжусь своих же ног.
Они ведь у меня кривые:
Как у калмыка – колесом.
Взгляни, пока без головы я,
И посочувствуй.
– Да, кривые…
«Забор стоит сплошным листом…
Да где ж тут щели смотровые?! –
С досадой мысленной майор
Готов уж был прогрызть забор
Иль поискать в траве топор.
Но вскоре Ржевский и бедняжка
Ушли – никто бесстыже ляжки
Перед майором не простёр.
Но на душе его – простор!
Майор расчувствовался: вот ведь
Как он красоткой-то любим!
Её доверье заработать
Сумеет он, лишь он один!
Майор был трезвенник с рожденья,
Но мог шалеть от возбужденья.
. . .
Не унывая и весьма
Блистая дерзостью ума,
Поручик в хохмах закалился.
Как бы позвав всех за кулисы,
С друзьями Ржевский затаился,
Чтоб за майором наблюдать.
Что ж тот предпримет, интересно?
Юнцу горячему под стать,
Майор вскипел, вспотел – видать,
В одежде телу стало тесно.
Охвачен жаждой обладать
Влюблённой женщиной, он резво
За дело взялся, вопреки
Тому, что прежде сам же трезво
Свои просчитывал шаги.
Друзьям шептал поручик: «Чую,
Майор припёрся не в пустую.
Судите по его мудям:
Объём не столь уж ограничен».
Вальяжно, словно городничий,
Майор приблизился к мадам.:
– Как рад, сударыня, я нынче
Застать одну вас в этот час!
Соседка не пришла в экстаз,
Но всё ж кивнула благосклонно,
И претендующий на лоно
Желанной женщины, майор
Пошёл молоть фривольный вздор.
С уклоном, в общем-то, постельным.
Цинизму тут был дан простор,
И с изумленьем неподдельным
Сидела в ступоре мадам.
В глазах протест: «Я вам не дам!
Вот вам рука моя, лобзайте
И возвращайтесь вновь к гостям».
Майор, же в искреннем азарте
Окинув взором тонкий стан,
Упал не вдруг к ногам твердыни,
Не потеряв своей гордыни.
Майор уверен был, что он
Услышит, став тому залогом,
Лишь сладострастный женский стон –
«Спасибо», в пику злым упрёкам.
– Я одарю вас сразу многим.
Шквал счастья к вам придёт извне.
Я обожаю ваши ноги
Во всей их редкой кривизне.
Я вас избавлю от стесненья,
Плоть ваших ног расцеловав!
И тут предел её терпенья
Иссяк: хам преступил черту,
Задрав ей юбки к животу.
И загудел, на удивленье,
Бас бабий, дьякону под стать:
– Да как столь дерзким оскорбленьем
Меня вы смели унижать?!
Да ног, прямей моих, в округе
Никто не может показать!
Прочь уберите ваши руки –
Вам жаль их будет потерять!
Оторопел он и в итоге
Вскочил, сгорая от стыда.
Майор запомнил навсегда
Её и впрямь прямые ноги.
Мадам вспылила. В эпилоге
Под звук пощёчины майор
Едва унёс свои же ноги.
А зрители? Их дружный хор,
Ещё таясь, давился смехом.
Хам был причислен к неумехам
И опозорен средь гусар.
Чуть не хватил его удар,
Когда гулять по белу свету
Пошла молва про хохму эту.