Всё хорошо.
И как будто создана база
для жизни,
то есть для размножения и труда,
но мне,
мне, который всё время обязан,
не хватает
смелости иногда –
а точнее: почти что всегда.
Как видимо,
орган, выделяющий храбрость,
усох,
а то и вовсе
не был выдан мне –
другому достался
лишний кусок.
Не хватает смелости –
средь тиранов и лохов –
Петропавловку в пальцах,
как пешку, сжав
и, по мёрзлой земле
многократно прогрохав,
объявить
удивлённому городу
шах.
Не хватает смелости –
среди важных умниц –
потянуться,
протяжно и сладко зевнув,
и обрушить
на липкие ленты улиц
стены дома,
который построил Нуф-Нуф.
И ведь каждый
помнит о смерти: «memento!»,
но не каждый
слушает рокот орбит,
действуя
со сладострастием инструмента,
точно знающего,
куда надо бить.
А моя душа,
идущая к свету наощупь –
без попутчиков,
лезущих в душу и на рожон,
как роща осенняя,
тихо ропщет,
но покорна,
словно Телец под ножом.
Не хватает смелости...
но хочется до озноба
распрямиться,
с треском порвав страну,
в которой
дрожжево бродит злоба
и подолгу,
по-сучьи кричит на Луну,
вкрученную,
как лампочка, в потолок. И я
тоскую,
взглядом по тучам скользя.
Эта жизнь естественна,
как патология,
вылечить которую,
увы, нельзя.