Последний полет… Я будто бы пробую эти слова на вкус и все никак не пойму, что ощущаю. Может, завтра мы будем счастливы? Или все превратится в прах, задохнется в замкнутом пространстве земли?
А первый шаг к этому дню я сделала ровно год и пять месяцев назад.
Тогда, весной, я шла по улице, и уши закладывало от пения обезумевших от тепла и солнца птиц. Я жмурилась, улыбалась, смотрела сквозь ресницы на солнце. Кто знает, может, не будь я тогда так ослеплена весной, не было бы сейчас этого полета. Последнего.
Но я не смотрела по сторонам и перед собой. Я смотрела вверх, на облака, думая лишь о том, что уже через четверть часа надену крылья, и потоки теплого весеннего воздуха вознесут меня в наполненное солнцем и криками ошалевших птиц небо.
Вместо этого я столкнулась с тобой. Я посмотрела в твои глаза и оглохла, ослепла. Перестала слышать птиц, видеть небо и солнце, чувствовать ветер. Я растворилась в твоих глазах. Наверное, ты почувствовал что-то похожее.
Мы провели вместе, не расставаясь больше, чем на несколько часов, месяц. И я не вспоминала о небе. Мне было достаточно тебя. Я упивалась своей любовью. Но потом случилась гроза. Первая летняя гроза в том году. Мы переждали ее в беседке. И после этого безумия стихии ты сам посмотрел в небо. И показал мне радугу.
Я подняла глаза. У меня перехватило дыхание, защемило в груди. Я смотрела в очищенное ливнем небо, слушала крики ласточек и плакала. Плакала, не говоря ни слова. Ты не понял, что случилось. Думал, что за твоими поцелуями я снова забуду о полетах. Но нет. Я поняла, что весь этот месяц я не жила, я не дышала по-настоящему. Ведь жизнь и воздух есть только там, вверху, возле солнца, над скалами или морем; только там, где ты вольна скользить по ветру, и только там ты действительно есть.
Я снова вернулась к полетам. Сначала ты ничего не говорил, а я, опьяненная вновь обретенной возможностью дышать, ничего не замечала.
Но ты начал уговаривать меня перестать летать, заменить полеты чем-нибудь другим. Говорил, что это опасно, что боишься меня потерять.
Я любила и люблю тебя. Но почему же ты не можешь понять, что без крыльев такой меня больше не будет?
А неделю назад ты предложил выйти за тебя замуж. Как же я была счастлива. Я думала, ты принял мою любовь к небу и любишь меня такой, всегда стремящейся куда-то, но всегда возвращающейся к тебе.
Я ошиблась. Ты потребовал, чтобы я перестала летать. Совсем. Но разве можно перестать дышать по своей воле?
Да, я люблю тебя больше жизни и не хочу жить без тебя. Но летать – это и есть моя жизнь, мое дыхание, биение моего сердца. Неужели ты, любя меня, хочешь отнять мою жизнь?
Не знаю.
Но сегодня мне предстоит последний полет. Прыжок со скалы в холодное октябрьское небо. Взлеты и падения вместе с пронизывающим ветром. Россыпь солнечных бликов на темном зеркале озерной воды. И – свобода. Наполняющая грудь обжигающим воздухом свобода. Горизонт, до которого не долететь. Бескрайность неба.
Ты решил проводить меня сегодня. Впервые. Может, ты чувствуешь, что такой видишь меня в последний раз, а может…
Я сама еще не решила, каким будет этот последний полет. Впрочем, какое это имеет значение? Меня уже не будет.