Полуночное поле люцерны,
отражающее луны серебро,
под копытами ишака,
под куплет в духе таверны –
подростковой былью вооружает перо.
Граница с Китаем,
знание о котором – тоска…
Нам сказали: «Будьте осторожны,
возможно, они в ауле,
можно уснуть – и не проснуться…»
Под подушкой нож, покинувший ножны,
другие стройотрядовцы уснули,
встаю и – на поле… Ишаки пасутся,
фыркая, ушами прядая,
настораживаясь: кто идёт?
Владельцы их спят. С простой верёвкой
крадусь, за мохнатые уши хватая,
уворачиваясь от копыт, направленных в живот,
в костлявый хребет врастаю ловко –
и сердце поёт!
В сторону гор,
за которыми – жуткая тайна,
путь держу, размышляя: враки.
Серебро люцерны, лунный простор,
на устах, схваченная случайно,
байка о девочке из Нагасаки:
губы – маки,
маленькая грудь, простая душа,
капитан целующий, режущий господин во фраке,
накурившийся гашиша.