Чародейка Нижегородская легенда

         

Она  владела маленькой корчмой
Муж умер и в наследство быт унылый
Она хотела жить. Была Кумой -
Своих гостей поила и кормила

Ей просто жить хотелось... Вдовья жизнь -
Пустынный, безнадежный серый берег
Она могла... Она могла любить!
И для любви распахивала двери

Внутри как плод желание росло
Рой мутных грез в бесстыдстве кувыркался
И грудь под шелковой сорочкой жгло
И жадный низ истомой наливался

Она ждала любого. Тихий взгляд
Бросала на мужчин и ей не страшно
Представить было этот сладкий ад
На простынях от тел горячих, влажных

Она хотела и она звала
Пустую ночь терзала хищной  птицей
Она красивой женщиной была
Потомственной колдуньей, чаровницей

На перепутье трех больших дорог
Стояла хижина... И в ней проезжий всякий
Имел и чарку водки, и пирог
Но чаще поцелуй хмельной хозяйки

И слава о постое грешном шла
И путники, как мотыльки летели
На яркий свет, в греховные дела
На липкий мед хозяйкиной постели

О, сколько жен терпело эту боль
Мужья жестоки. Им во вкус измены
Дурная кровь внутри, как алкоголь
Как пламя, обжигающее вены


Они жестоки... Истина стара
Но, промышляя лаской и пороком
Хозяюшка сосала, как дыра,
Мужские чресла, брызжущие соком

Не отказав ни плуту, ни вдовцу
Ни старику, ни просто проходимцу,
Ни дьяволу, ни богу, ни юнцу
Не иссякала, расцветя, блудница

Владелец здешних мест не избежал
Вкусить уста и ласки щедрой девы
Он в хижину частенько заезжал
Он тоже пил густой настой из чрева
Он очарован был, Он был сражен
Забыл Жену свою и даже Сына
Он весь в разврат по голову ушел
Так жирный сом от глаз уходит в тину

Он целовал Её и обнимал
Он пил любые колдовские зелья
Он ничего уже не понимал,
Купаясь в грешном омуте веселья

Жена его пыталась вразумить
Но только в ядовитой злобе билась
Он продолжал к развратнице ходить
Ну а Жена? Жена вошла в немилость...

Она змеей шипела... Сын бродил
По сумраку родительских покоев
Он адской мести замок возводил
Он был самонадеян и спокоен

Он взял с собой друзей, еще кинжал
Что наточил, смеясь, самозабвенно
И в ночь, когда отец блаженно спал
Вполз в хижину порока и измены

Простое ложе в темноте нашел
И над Кумой-злодейкой наклонился
И было душно на душе, грешно
И дьявольский огонь в глазах светился

Сейчас вонзит кинжал! Сейчас убьет!
И все решится, все решится сразу...
Но посмотреть разок лишь на нее
На эту тварь, на ведьму, на заразу,

На ту, что искалечила отца
И мать свела с ума... На самом деле...
Взглянуть!   Зажгли огонь. И от лица
И наготы ее остолбенели

…………..
Да ... А отец был не дурак!
У этой бабы водка слаще!
А нам попробовать иль как?
Напиток уст ее манящих?

Попробуем... Потом убьем!
Ты первый будешь! Мы попозже...
Сказали: «Ну, бери ее!»
И удалились, скрывшись в роще

…………

Все это время ни мгновенья не спала
Внутри собравшись - так змея готовит жало-
Она сама его, сама его взяла!
Она взяла его и, взяв, околдовала...

Они рядком сидели и ладком
Целуясь, щебеча, как канарейки
Теперь и Сын! Да, да! Теперь и он...
Стал заезжать за ласками к злодейке.
Прознав про подлость, вспомнив сатану
Обманутая мать - Жены ей мало! -
К столетнему, слепому колдуну
Пошла и у него в ногах рыдала

Колдун лихое зелье бабе дал
Аж в склянице кипело это зелье
«Отравишь Чародейку без труда...
Вот ей и будет адово похмелье!»

И, притворившись старицей, Она
К Куме в корчму на ночь пришла проситься
Пустила эту женщину Кума,
Не зная, что погибель в ней таится!

Все поняла, когда кромешный звон
И чрево разрывалось... «Ах, злодейка!
Ты отравила!», - и прощальный стон...
И умирает в муках Чародейка

Тут входит Муж... Еще дымится яд
Он понял все. Пронзенный злобы током,
Как дикий зверь Жену за горло взял
И задушил спокойно и жестоко

Тут Сын... Он мимо ехал и решил
На огонек зайти в минуту злую
В окно увидел, как Отец душил
Самозабвенно Мать его родную

Он в руки нож. Отец за свой кинжал.
В борьбе Отца и Сына лютость крови
Бессмысленный и бешеный оскал
Любви и Смерти, Смерти и Любови...

Все завершилось быстро. Сын сражен.
В груди кинжал. И дрожь, и дым багровый...
И шепчет Сын: «Бог мой, как хорошо...
Как сладко этот лед губами трогать...»

Три трупа - Чародейка, Сын и Мать
И Чаша Смерти - из нее бывало
Сын и Отец и кто еще там знать
Как существо единое алкало

Мужчины пили этот теплый сок
Влекомы самки лакомым дурманом
Из этой Чаши пил кто только мог
Вкушая тела блуд и страсти манну

А Он остался жив! Да, Он один!
И, наступив ногой на эту Чашу,
Он раздавил ее, как хрип в груди
И вышел, не оглядываясь даже...

Холопам приказал без лишних слов
Все трупы побросать с обрыва в реку
И понесла река послушно Зло,
Привыкнув подчиняться человеку...

…………..

Прошла зима... Был вечер мглист и гол
Деревья черными ветвями бились
И в церкви люди, глядя на престол
Неистово с Хозяином молились

Горели свечи... Воздух от лампад
Жег словно зной. С икон взирали строго
Святые... И бродил прогорклый смрад
В святилище разгневанного Бога...

Тут с криком, разрывая пустоту
Влетели всадники. Их было ровно трое
Спросили грозно: «Кто хозяин тут?»
И, ухватив, поволокли с собою

Как псы визжали! Непотребных слов
Лилось дерьмо... Вертелся бес и лаял:
«Ну, что, Хозяин, ждал? Ну, что, готов?
Ответить перед Господом делами?»

Содрав белье, в чем матерь родила
На дровни, прикрутив веревкой тело,
Уж вся толпа его поволокла!
К реке, где он свершил худое дело.

И у воды, подняв холодный меч
Один из всадников, перекрестившись быстро,
Отсек седую голову до плеч
И черной крови лак из шеи брызнул

А после, сбросив в муть весенних вод
Немое, обезглавленное тело
Они забрали голову его
И после с нею потешались зело

В копье воткнули, выставив ее
На рынке всем зевакам в поученье
И долго это страшное копье
Смердело, жарясь в солнышке весеннем

И страшных крыс встречали люди там
Они вертели длинными носами
На них глазниц взирала срамота
Ощериваясь сизыми усами

Болтали люди разное потом
Мол, по весне, когда растают льдины
В реке вспухает дно и в месте том
Выносят кверху хитрые ундины

Четыре грешных тела... И одно
из них раздето донага, безглаво
Так полежат на солнце и на дно
Опустятся, светясь огнями слабо

Два алых, злых огня и два других -
Зеленые, мерцающие точки
Их в страхе объезжают рыбаки,
Считая верным знаком зла и порчи...