Пигмалион

               
                … О чем писать –
                на то не наша воля…
                Николай Рубцов            
                1.
      Прощай, прощай… –  уже в последний раз
   листаю я туманные страницы
   минувших дней, которые сейчас –
   как будто сон. Но это мне не снится.
   Былая явь своей рукою властной
   влечет к себе, и хочется опять,
   как от себя, невыспренно сказать:
   “Остановись, мгновенье, ты – прекрасно!”.
   Но как, но как его остановить?!
   Не иначе, как в песню превратить.
   Еще могу сдержать его строкою
   на белизне бумажного листа,
   да краскою на серости холста…
   В стихах моих общаюсь я с тобою.

                2.
      В стихах моих общаюсь я с тобою,
   один – веду безмолвный разговор.
   Ничем тебя уже не беспокою,
   сам подписал себе я приговор.
   Благоразумья слышу торжество:
   “Смешно, в наш век – прослыть сентиментальным!..”.
   Но всем на свете истинам банальным
   не изменить натуры существо.
   И, вопреки практичности привычной,
   парит душа, как в сказке поэтичной,
   спеша сполна использовать тот час,
   тот краткий миг в пустом коловращеньи,
   когда вопрос подобен отпущенью:
   “За что судьба разъединила нас?”.

                3.
      За что судьба разъединила нас?
   За то, что мы с тобою повстречались,
   и полюбили – будто в первый раз,
   не при святых, но свято обвенчались.
   Любимая, подруга и жена
   (да, да, жена, хотя и не супруга),
   ну как же дальше быть нам друг без друга?
   Ответить должен я, ты – не должна.
   Но опоздал давно уже ответ…
   И пусть прошло не так уж много лет
   с тех пор, как разлучились мы с тобою,
   неосвещенность милого окна,
   о чем же ты поведать мне должна?
   Какой теперь идти мне стороною?

                4.
      Какой теперь идти мне стороною?
   (Ах, как я ждал, когда вновь вспыхнет свет!).
   Но железобетонною стеною
   был заглушен желаемый ответ.
   А может быть, и не было ответа…
   Но неответ – все то же, что ответ.
   И что мог значить розовый букет,
   вдруг из окна исчезнувший? И света
   все нет… и нет… И горечь не тая,
   сам у себя вновь спрашиваю я:
   “Ну, что, каков преподанный урок?
   Ведь ты же сам благословлял на это?..”.
   Но здесь незавершенному сонету
   уже конец. И отзвенел звонок.

                5.
      Уже конец. И отзвенел звонок
   в последний раз… “Алло!..” – но молчаливым
   был, как всегда, и было невдомек,
   что я – уже в последний раз - счастливый…
   И вновь царит глухая тишина
   в привычном гаме суетной квартиры,
   как будто ночь, и в потемневшем мире
   звезда надежды больше не видна.
   Но в темь-тиши не может жить душа…
   И вот уже я слышу, не дыша,
   неясный звук лирического лада, –
   то донеслась из дали-далека
   поэма вместо резкого звонка
   и вместо всё прощающего взгляда.

                6.
      И вместо всё прощающего взгляда –
   неровный           строки                мной…
                след               передо
   Забыть бы все, и мучиться не надо,
   пусть порастет скорей все трын-травой…
   Когда бы знал наивный «КРОКОДИЛ»,
   что там, в душе сатирика, творится,
   то впредь на смехом полные страницы
   он никогда б меня не допустил.
   Но я ему не выдам свой секрет,
   не скоро мой венок увидит свет,
   и не звучать ему пока с эстрады, –
   скрывать от всех до самых трудных дней
   заветный плод фантазии моей –
   осталась мне последняя отрада.

                7.
      Осталась мне последняя отрада –
   писать стихи… Зачем?.. И для кого?..
   Любимому редактору не надо
   ни строк, ни слов, ни духу моего!..
   Обычных чувств державное владенье
   превыше всех Поэзии основ,
   их одолеть рифмованностью слов
   не может ни одно стихотворенье.
   Ах, Пушкин!..
   ПУШКИН – НАШЕ восклицанье,
   а вот у Гончаровой, у Натальи,
   был просто муж. А у отца – сынок…
   Но я дострою начатое зданье,
   мой долг святой, диктует подсознанье,
   сплести тебе последний мой венок!

                8.
      Сплести тебе последний мой венок,       
   признаюсь, я давно уж собирался.
   Но ждал удав, когда уснет сурок…
   Я долго ждал… Чего же я дождался?
   Уж сколько раз я мог, к тебе спеша,
   вскричать: “Люблю!” – и ты опять простила…
   Но сил в себе никак не находила
   моя заиндевелая душа,
   не веря Провидения сигналам:
   “Не может быть!.. Ты их не подавала?!..” –
   и замерзал опять горячий звук
   в дыханье злом холодного неверья…
   Мои неразрешенные сомненья
   венчает пусть венка щемящий круг.

               9.
      Венчает пусть венка щемящий круг
   тепло и грусть моих воспоминаний,
   былых надежд отцветший рано луг
   и счастья миг в извечности страданий.
   Недолго ждать: в осенней вышине
   последний год мой – лебедь растворится,
   благословляя маленькую птицу,
   оставленную где-то на земле.
   Ну, а пока – июль, в разгаре лето,
   курлычет он девятого сонета
   терцет и, может, думает - а вдруг,
   развеет то широкими крылами,
   что неизбежным сделало меж нами
   разрыв – уже далеких – наших рук...

                10.
      Разрыв – уже далеких – наших рук … –
   сбылось оно, глухое прорицанье:
   тоннель пробит, но (о, тщета потуг!)
   обрушился. Напрасны все старанья,
   спасенья нет!.. Венок вот-вот сомкнется,
   суров издревле введенный канон:
   лишь двести десять строк отводит он
   тому, кто к форме дивной прикоснется.
   И каждая строка должна звучать:
   то нежно петь, то горестно рыдать,
   а в ключевом сонете, в завершенье
   прорваться должен основной мотив,
   все звуки в хор один соединив,
   и близких душ раздельное волненье.

               11.
      И близких душ раздельное волненье… –
   как знать, чтО это, благо или зло?
   Возможно, что от их соединенья
   Поэзии бы больше повезло?..
   Антиогни далекие светили…
   Но ближе… ближе… – вот она, угроза! -
   cлились в одно – и торжествует Проза:
   не сразу, но друг друга погасили?..
   Как на дворе гроза
                раз -                - лась!..
                - гро -            - та -
                - хо -
   Сегодня занавеска колыхалась
   в окошке милом женщины земной…
   Ступайте прочь, Поэзия и Проза,
   о НЕЙ меня одолевают грезы
   и в ясный день, и в темени ночной.

                12.
      И в ясный день, и в темени ночной
   со мной – любовь. Она – стихосложенье.
   Вдруг ворвалась в размеренный покой,
   и любит… любит… – до изнеможенья.
   Нет, нет, не прерывается сюжет,
   из разноцветья мой венок плетется,
   но как же мало места остается,
   неужто, уж двенадцатый сонет?
   О чем писал я, строк не экономя?
   О чем писать – на то не наша воля.
   О, воля Музы, спутник поздний мой!
   Гоню тебя, порою проклинаю,
   напрасно все, теперь я твердо знаю:
   ты до конца останешься со мной.

                13.
      Ты до конца останешься со мной,
   недаром песня нас соединила.
   И не одна. Тяжелою порой,
   когда казалось - кончились все силы,
   я за рояль садился вновь и вновь,
   гнал от себя в глухие закоулки
   невыносимых надьку, верку, любку
   и звал Надежду, Веру и Любовь.
   Твои стихи, далекий мой Поэт,
   как понимал дрожавший инструмент!
   И приходило с песнею спасенье.
   Надежды, Веры и Любви союз,
   коснулся я твоих великих уз,
   я ожил, я теперь – твое творенье.

                14.
      Я ожил, я теперь – твое творенье.
   Но я и сам – почти Пигмалион, –
   неведомой игрой воображенья
   я сплел венок, и как мне дорог он!
   Венок твоих не сможет видеть глаз,
   и к слуху твоему не прикоснется,
   и голос твой на мой не отзовется
   былым простым признанием: “Я Вас…”.
   …Лирический герой мой, все, довольно.
   Венку конец, и вольно иль невольно,
   прервется здесь твой искренний рассказ.
   Лишь попрощайся с каждою строкою,
   и выведи печальною рукою:
   “Прощай, прощай…” – уже в последний раз.

               15.
      Прощай, прощай, – уже в последний раз
   в стихах моих общаюсь я с тобою.
   За что судьба разъединила нас?
   Какой теперь идти мне стороною?
   Уже конец? И отзвенел звонок?
   И вместо все прощающего взгляда
   осталась мне последняя отрада –
   сплести тебе последний мой венок?..
   Венчает пусть венка щемящий круг
   разрыв – уже далеких – наших рук
   и близких душ раздельное волненье.
   И в ясный день, и в темени ночной
   ты до конца останешься со мной.
   Я ожил. Я теперь – твое творенье.


89166256143