***
Сдуру решил поклониться зиме уходящей,
вышел во двор – там лошадка седая гуляла,
так посмотрела, как если я житель пропащий:
где сахарок, мол? А на спину где одеяло?
Что-то мне стало от этого действа конфузно, -
разве такая поймёт, что полгода я как безработный,
денег на водочку – пшик, полупшик – на закуску,
мне бы её, хрен с горчицей, о сладком заботы.
Сыпал снежок, веселя малышню, как впервые.
Март разбежался, чтоб прыгнуть в апрельскую лужу.
Всё преходяще. Вон – войны прошли мировые,
а мы живые, лошадочка, глядь, мы ж живые, -
мне для душевной жары тоже кто-то немедленно нужен.
Кто-то – не что-то, заметь, синьорина седая,
жаль, что не знаю, насколь ты душой молодая.
Снова большим и печальным, и цвета почти самогона,
та на меня посмотрела, как умная очень
на дурака, - на ходу, знать, однажды с вагона
спрыгнул, да вовсе не в мягкий песочек.
Чёрт побери, я такой стал от этого взора
сентиментальный и оченно любвиохочий,
что не почувствовал в сердце немого укора,
только зачем-то проснулся, зарёванный, ночью.
14.02.09