Когда гадали на ромашках
На невернувшихся с войны,
Маманя плакалась в рубашку
Немолодого старшины.
Я был еще совсем мальчишкой,
Но помню, как в тени берез
Рукав, завязанный под мышкой,
Стал темным и сырым от слез.
У мамы вздрагивали плечи.
А он хотел ее обнять,
Стыдясь, что сильно покалечен,
И не сумеет удержать.
И на лице седые брови
Взмывали чайкой всякий раз,
Как мама розовой щекою
Касалась его старых глаз.
Они сидели на поляне,
Примяв ромашковы сердца,
А я представил рядом с мамой
Давно погибшего отца…