Так больно знать, что недостойна.
Знать, что стремятся не к тебе.
Ну, что ж… Снова, здравствуй, ночь? Я вернулась, вернулась для того, чтобы рассказать тебе, единственной, о боли. О боли своего несовершенства. Я снова повторю тебе: «Некрасивой быть тяжело». А не умея покорять интеллектом (по причине не особо высокой развитости оного), остается принять свое одиночество. Ты ведь знаешь, ночь, что я не хочу завидовать и жаловаться, но все же… Позволь рассказать тебе, как больно (не знаю, подходит ли слово) слышать, что у НЕЕ красивые глаза, очень красивые, и это повод для знакомства. Ты обязательно поймешь, как это, слышать, что будь ОНА немного младше, или он – старше, он бы увел ЕЕ у любимого.
Ночь, ты видела столько слез, ты слышала столько проклятий и мольбы, что, наверное, стала самым могущественным Богом: не зря боги живы, пока в них верят; ночь… Нет. НОЧЬ, ты – вечна! Ты видела и мои слезы тоже, ты слышала мои рыдания, поглощала без остатка и ужас потери, и гнев, и отрицание, и обиду.
Ночь, я снова прошу тебя – забери то, что гложет, забери глупую боль. Да, я недостойна. Да, я неинтересна. Да, я невзрачна. Я согласна, я принимаю вердикт беспрекословно, и ни один человек не узнает, какой страшный, обреченный ритм отстукивает преданное и предавшее сердце. Ночь, кроме тебя никто не увидит горькой улыбки, что искажает лицо. Освободи меня, ночь. Мне немного нужно: свободу от боли; я не прошу любви, пусть только никто не посягает на мою отрешенность. Так легче.