Струится вечности сырая глухомань –
тяжёлая предсмертная вода.
Она сулит классический обман,
но я ей и копейки не отдам.
И там, где путь пролёг трамвайных рельс,
где езжу я почти что каждый день –
река вершит естественный процесс
и прячет в глубине сырую тень.
Деревья после зимней кутерьмы –
ещё не оперившийся скелет.
Они стоят у краешка воды,
но рябью нарушается валет.
И вот пока я сочинял стихи,
за пару дней степлело, стаял снег.
Из всех академических стихий
одна река двулична по весне.
Она блестит, и манит, и зовёт,
и блики словно кто нарисовал.
Вот здесь блестит, а там водоворот
уводит по ту сторону зеркал.
Пускай тебе протянута рука,
но торопить не стоит рандеву.
О чём молчит весенняя река
известно только небу одному.
Апрель 2009