Однажды, когда слово станет пылью,
Ты проснешься в рубище нищего
И не узнаешь ничего из того, что было тобой прежним.
В молчании исчезнут имена.
В незнании растворятся последние символы.
В перламутре губ растают монументы слова,
Меняя форму, обретая нервные окончания,
Обрастая мышцами и образами,
Похожими на удивленные глаза
Некой девочки в то самое утро
Первого Грехопадения.
Первого Знания.
Первого Причастия.
Когда небо за окном иное,
Чем вчера, чем будет завтра.
И иные отраженья в зеркале,
Напоминающем окно в Другое,
Где слова и люди, их создавшие,
Неразлучны.
Неделимы.
Едины.
И слово обретает форму
В мгновенной вспышке Понимания,
Что все, что ты сумеешь или сможешь,
Будет не все,
Что ты сумел бы или смог бы.
Что все, что предначертано тобою –
Не все, что предназначено судьбою.
И твой на холст кладущий краски Добрый Демон
Всего лишь мелом пишет изреченья,
В которых твои темы и сомненья
Твои же. И укрывшись за стеною,
Ты прячешь красоту свою в словах,
В которых страх.
Ты прячешь удивленные глаза.
А на стене начертано: нельзя.
И обретая форму в чужих лицах,
Вдруг замечаешь рифму на страницах.
И все, что было, позади осталось где-то.
А все, что есть – всего лишь
Вспышка
Света.
2009