Трамвай шатало неимоверно. Аккумулятор плейера отдал последнюю энергию, песня оборвалась на си-миноре. Я открыл глаза. Девушка, сидевшая передо мной, везла разноцветный пакет. Из пакета торчал бутон упаковочной бумаги. В центре бутона была детская голова с закрытыми глазами и открытым ртом. Девушка периодически поправляла края пакета, чтобы они не закрывали детское лицо. Рядом выдыхал пары линолиума индивид с синим лицом. Один его глаз - с жёлтым белком и мутно-синей радужкой - бегал из одного угла глаза в другой. Этот глаз был настоящий, живой. Второй же неподвижно смотрел в окно. Он был чёрный, пластмассовый, мёртвый. На стекло шмякнулась птичья какашка.
- ****ые птицы, - сказал меланхолично индивид и, достав из правой ноздри козявку, размазал её по наклейке на стекле "Этот трамвай - последний в твоей жизни".
Трамвай резко встал, люди посыпались на пол. Потом стали подниматься и покидать трамвай. Девушка с пакетом ударилась о спинку сиденья лицом. Кровь из носа закапала на детскую голову.
Девушка вышла.
Бодрый девичий голос объявил: "Следующая остановка - Хоспис. Конечная."
Я посмотрел на соседа с синим лицом. А он на меня. Кроме нас в салоне никого не было.
На потолке над нами зажигалкой выкоптили надпись: "СВЕТА ДАЕТ ВСЕМ". Телефон не указали.
- ****ая Света, - сказал меланхолично индивид и, достав из левой ноздри козявку, размазал её по слову ВСЕМ.