Парк, что посажен был лет тому сто у предместья Шулявка,
у корпусов Политеха, где Дмитрий Иванович слушал
бледных студентов ответы, экзамены бойко сдававших
лет за немного до страшных годин революций и боен,
густо разросся, хоть был он фото старинных и жёлтых
редким и жалким, прозрачным. Меж тонких дубков и сосёнок
высился гордо изжелтакирпичной громадою корпус,
ныне ж совсем он не виден, закрытый подросшей стеною
древов могучих столетних, стоящих на страже дорожек,
вверх убегающих склоном - на нём одуванчики дружно
солнце зеркалят своими лучами на зелени юной,
зёрна готовят уж в лоне своём, что на пухе летучем,
воздухом тёплым подхвачены, будут кружиться и таять
в лете, которое сонмом цветов скороспелых и тучных
будет вязать бесконечный венок поколений отрадный,
и, водружая его на главе милостИвого Зевса,
будет просить о дожде его, равно – о зное полдневном,
что наполняет плодами деревья, и жизнь обещает
вечной стрелою продлить. На сосне – любопытная белка,
лапками цепкими держится за ненадёжную ветку,
жадно желая печеньем из детской руки насладиться,
и рыжий хвост с светло-серой подпалиной живо
хлещет по рыжей коре уходящего ввысь исполина,
а на дубАх кто-то вырезал лист терпеливо и точно,
ножниц, и времени, и мастерства не жалея нисколько,
чтобы могли мы ажурной листвой любоваться беспечно,
вслух восхваляя богов многомудрых, увенчанных славой,
и восхищаясь обычным и ласковым маем, попросим
дни умножать сколь возможно, и радости в них, не жалея,
класть полной мерой, да будет Олимп им отраден!