- Нам не о чем больше говорить, - внезапно сказала она и резко встала, отдернув юбку. Стул, на котором она только что сидела, опрокинулся.
От неожиданности он опешил и даже не сразу встал, чтобы поднять его.
Когда он все-таки пришел в себя и встал, чтобы поднять стул, она на высоких каблуках уже четким шагом направлялась к двери. Сидевшие в кафе люди посмотрели ей вслед. Но она уже не видела их удивленных взглядов. Она не видела перед собой ничего, хотя продолжала идти твердым шагом, высоко держа голову.
Собственно говоря, она никогда не опускала головы. Это была привычка детства – держать голову прямо, как ее учила бабушка: - Никогда не втягивай голову в плечи. Держи ее всегда прямо и высоко….
Она вышла из кафе и посмотрела по сторонам. У нее еще не было ясного представления о том, куда она сейчас пойдет и что будет делать дальше. Но она точно знала, что возврата не будет. Честно говоря, как ни странно, она даже не испытывала боли.
Ласточки с визгом носились над головой. Где-то стучал отбойный молоток – ломали недавно уложенный асфальт. Возле нее остановилась машина, стального цвета Volvo, и из нее вышла молодая пара. Они направились в кафе, говоря о чем-то своем и давясь от смеха.
- Вы свободны? – неожиданно для себя спросила она водителя, немолодого лысоватого мужчину в легкой рубашке-ковбойке. Она не видела, чтобы такие рубашки кто-то носил здесь. Там, дома это было привычно.
- Да, - проговорил водитель и потянулся к ручке, чтобы открыть дверцу. Но она успела сделать это раньше него, и он, чуть не упал на сидение, не дотянувшись к ручке. Крякнул как-то по-домашнему и рассмеялся. Она села рядом с водителем.
- Куда поедем? – спросил водитель, глядя вперед, но краем глаза начал рассматривать пассажирку. Он увидел ровный профиль носа, четко очерченную линию ярких сочных губ, чистый высокий лоб и удивительно притягательные серые глаза с ровными прямыми черными ресницами. Каштановые волосы были уложены сзади в тугой узел. Лицо нельзя было назвать красивым, но уж точно оно было незаурядным. Он скользнул взглядом вниз по небольшой тугой груди под легкой светлой блузой, по просвечивающемуся под этой блузой стройному торсу, перетянутому поясом бежевой юбки, втянутому животу и длинным стройным бедрам. Он увидел тонкие запястья рук, узкие ладони с длинными тонкими пальцами как у пианистки. Пальцы сжимали небольшую кожаную сумочку, лежащую на коленях.
- Не знаю, куда-нибудь.
Водитель посмотрел с удивлением на нее и с некоторым подозрением – сейчас разное бывает – и вдруг спросил:
- А деньги есть?
Она открыла сумочку, почти кошелек, достала небрежно несколько сотенных долларов и какую-то мелочь, несколько крупных местных банкнот и спросила без вызова, скорей с беспокойством:
- Хватит?
- Хватит, хватит. Так деньгами не швыряй, - сказал он и добавил почему-то обратившись к ней на «ты» – Так куда хочешь?
- Мне все равно, - сказала она совершенно спокойно.
Был теплый летний день. Воздух прозрачный, еще не запыленный. Пешеходы шли по своим делам, кто быстро, кто медленно фланируя. Проходили с шумом стайки школьников, толкали перед собой коляски молодые мамаши, сутулясь и шаркая тяжелыми ногами, шли старики…. Обычный будний летний день.
Водитель завел машину и начал медленно отъезжать от бровки.
-Давайте куда-нибудь, где поменьше народа, - вдруг попросила она.
Он кивнул головой и плавно набрал скорость. Машина вырвалась на широкий проспект и начала удаляться от центра. Она бессознательно скользила глазами по пролетающим мимо зданиям, магазинам, паркам, площадям. Выехали на какое-то шоссе, и какое-то время ехали молча. Вдруг водитель, обернувшись к ней, спросил:
- Хочешь ко мне, на дачу? Там никого.
- Хочу, - совершенно спокойно сказала она.
У него аж дух захватило. Давно, очень давно он привозил к себе в дом женщину. Уже много лет жил один. После смерти жены не решался заводить никаких серьезных связей. Случайные бывали, но все где-то на стороне, не на его территории.
Дом был его крепостью. Он и друзей привозил сюда крайне редко. Да и мало их осталось. Все больше знакомые или клиенты. Дети, бывало, заезжали, да и те редко. Теперь у каждого был свой дом за городом, и дом отца не казался им чем-то уж очень особенным и привлекательным.
А он и не обижался. Создавал там себе уют на свой вкус. Благо, руки были на все горазд и было чем заняться в свободное время, да и денег теперь имелось для этого достаточно. Жуткие расходы на врачей и лекарства ушли вместе с женой....
Медленно, но целеустремленно он отстраивал свой дом таким, каким ему мечталось много лет. Не как у всех, а как ему нравилось. Все было по последнему слову техники. Любил он это дело. И участок был приведен в порядок – зеленые газоны, кустарники, беседка, даже фонтанчик с небольшим бассейном.
В выходные дни он устраивался в кресле-качалке, брал в руки какой-нибудь журнал или книгу и мечтательно осматривал свои владения, думая о том, как было бы хорошо привести сюда молодую, красивую хозяйку. Но за все время ему ни разу не попадалась такая, какой он мог бы доверить быть хозяйкой его «крепости». Так и жил один, вздыхая по вечерам у камина, когда смотрел разные видики.
- Мужчине в твоем возрасте быть одному негоже, - постоянно твердила родня.
Он и сам это знал, но где их найдешь таких, как ему хотелось. Липли всякие. Много он подвозил разного люду. Чего только не случалось!
И вот сейчас он вез молодую женщину, может быть и не совсем в его вкусе – ему больше нравились маленькие, пухленькие блондиночки, а эта была пусть и не очень высокая, а может быть и вровень с ним, стройная, да еще и с каштановыми волосами.
Он боялся звуком, взглядом, движением спугнуть ее. И так они ехали молча. У него в голове роились всякие мысли: кто да откуда она, где столько баксов взяла, и т.п.
Она же ехала совершенно спокойная. Похоже, она даже не осознавала, что может думать о ней этот немолодой мужчина, может быть лет на двадцать старше ее. Ей теперь было все безразлично. Ей казалось, что вся эта поездка сюда, в эту страну, в когда-то родной город, встреча с тем, о ком она мечтала столько времени и полное его равнодушие, какая-то суетливость, сделали ее бесчувственной, индифферентной. И его, как ей показалось, желание поскорей избавиться от нее привело ее в полное отчаяние. Да, что там, показалось?! Так оно и было.
После радости встречи, узнавания друг друга, безумной, как ей казалось, страсти, жара объятий, наслаждения близостью вдруг ледяной душ его слов: - Я не могу. Я тебе не успел сказать – у меня есть жена. Я женился два месяца назад. Я ведь просил не спешить с приездом….
Он хотел еще что-то сказать в свое оправдание. Но она опередила его:
- Нам не о чем больше говорить….
И вот сейчас они подъезжают к дому этого совсем незнакомого ей человека. Что ее толкнуло на этот шаг? Полное отчаяние? Потребность в тепле, сочувствии, ласке? Она даже не задавала себе эти вопросы. Ее даже не спасал инстинкт самосохранения. Похоже, все естественные в таких случаях чувства были отключены. У нее отсутствовали вообще какие-либо желания, кроме одного – забиться куда-нибудь в угол, откуда ее никто не достанет.
Последние несколько месяцев их переписка и разговоры в Интернете стали какими-то судорожными. Она чувствовала, что уже не может жить без него, и приняла его судорожность за страстное желание быть рядом с ней. И только сегодня она осознала, что тому причиной был его новый статус несвободного человека. А трусость не давала ему сил в этом честно признаться. И он по-прежнему писал ей длинные письма, полные фальшивой любви и всяческих безумных планов.
Когда ей подвернулась возможность поехать на родину на конференцию от университета, где она читала курс русской литературы, она с радостью согласилась, сообщив об этом ему в последний день перед отлетом….
Машина плавно въехала по гравию во двор и остановилась. Водитель вышел первым, а она продолжала сидеть в машине, не двигаясь. Он открыл дверцу машины и подал ей руку. Она почувствовала сильную, уверенную руку и неожиданно оперлась на нее. Вышла из машины и даже не заметила, как закрылась дверца.
Мужчина вел ее под руку к большому двухэтажному дому в глубине двора. Дом был похож на подобные дома там, у нее дома. Он был из красного кирпича с красной же черепичной крышей, с широкими окнами.
Они вошли вовнутрь, на нее пахнуло незнакомыми запахами и, как ни странно, уютом.
Он подвел ее к широкому дивану с небольшим столиком, а сам, извинившись, вышел. Она сидела абсолютно спокойная, без каких либо мыслей в голове.
Хозяин вошел неожиданно совсем не с той стороны, в которую, как ей показалось, он вышел. В руках у него был небольшой поднос с бокалами, небольшой бутылкой какого-то коньяка, нарезанным лимоном и шоколадом. Он поставил все на столик и сказал:
- Тебе надо руки помыть? Я сейчас кофе сделаю. Будешь пить кофе? Со сливками?
- Да, пожалуй надо. Где тут у Вас?... Со сливками, - добавила она с улыбкой. Это было первое проявление эмоций с ее стороны.
- Можешь на «ты». Владимиром меня зовут. А тебя как?
- Меня? – переспросила она с удивлением. Ей почему-то вдруг показалось, что он должен был знать, как ее зовут. – Меня Анна. Пусть будет Анна.
- Не хочешь говорить настоящее имя?
- А это так важно? Я не украду, не убью….
И она косо улыбнулась.
- И не убегу, - добавила она как-то кротко.
- Ну, Анна, так Анна.
Он проводил ее в ванную комнату, которая была на первом этаже, а сам пошел в кухню готовить кофе.
Выйдя из ванной, Анна прошла к дивану и увидела, что на столике уже стоял поднос с кофе.
Она села и услышала за спиной шаги. И тут впервые за все время у нее внутри что-то зашевелилось. Нет, не страх, но чувство какого-то беспокойства.
«Где я? Что я здесь делаю? Кто этот человек? Я ведь ничего о нем не знаю, кроме того, что он вез меня на своей машине и его зовут Владимиром». Владимир подошел к ней сзади и неожиданно положил свои большие тяжелые руки ей на плечи.
- Не бойся меня, - вдруг сказал он. – Я тебя не обижу и не трону, если сама этого не захочешь.
И он постоял у нее за спиной, не снимая рук с ее плеч. Так прошло какое-то время, которое ей показалось мигом. Она неожиданно потерлась щекой о его руку. Он погладил ее по волосам. И отошел куда-то вглубь холла за ее спиной. Потом вынырнул откуда-то вновь. На нем были совсем другие брюки, мягкие серые и легкая голубоватая рубаха с открытым воротом.
Он улыбнулся ей открытой улыбкой и проговорил:
- Ну, давай, пей кофе. И выпьем коньячку. Со знакомством.
Она взяла чашечку, налила себе немного сливок из кувшинчика и сделала пару глотков. Кофе оказался очень крепким, даже со сливками.
- Ты, что, без сахара? – спросил Владимир.
- Да, не люблю сладкий кофе. Я вот шоколада кусочек возьму.
- Слушай, может, ты голодна? Так я мигом что-нибудь сейчас приготовлю.
- Нет-нет, не беспокойтесь. Я ведь только была в кафе. Пообедала.
И ей вдруг показалось, что это кафе, и обед, и тот человек, которого она оставила там, - все было так давно. И почему-то нереально. А сейчас перед ней сидел настоящий живой мужчина, с тяжелыми теплыми руками, покрытыми черными волосами….
Она сделала еще пару глотков кофе и отставила чашечку.
Владимир наклонился над столиком, взял бутылку с коньяком и разлил по бокалам.
- За знакомство, - сказал он. И протянул ей бокал.
- За знакомство, - повторила она.
Они слегка соприкоснулись бокалами, и она сделала пару небольших глотков.
- Можно закурить? – спросила она.
- Ты куришь? – спросил он.
- Нет. Верней, да, но крайне редко. А Вы?
- Я не курю, - ответил он и улыбнулся. – У тебя есть сигареты?
- Нет. Я думала, у Вас есть.
- Знаешь, у меня есть. Для гостей. Но не для таких девочек, как ты. Крепкие.
- А-а, - протянула она. – Тогда не надо.
Она выпила еще пару глотков коньяка и откинулась на спинку дивана. По телу разлилось тепло, и ей стало хорошо, спокойно и даже легко на сердце. Все, что произошло с ней там, за обедом, ей показалось бессмысленным и никчемным. Этот хлюпик ее больше не волновал. Все закончилось так быстро и неожиданно, его отнесло от нее как будто взрывом. Она даже не захотела смотреть на дно воронки, осталось ли там что-то от него. Не хотелось копошиться во всем этом.
Она очнулась, когда услышала голос Владимира:
- Ну, что будем делать?
Он давал ей свободу выбора. И она приняла с благодарностью этот его жест доброй воли.
- Вам очень хочется, чтобы я сказала «да»? – неожиданно спросила она.
- Честно, очень, - сказал он и улыбнулся ей. Улыбка его была открытой, мужской и совершенно не наглой. Но взгляд говорил об откровенном желании сильного мужчины.
- Да, - неожиданно для себя твердо сказала она.
- Да, да, да, - повторила она, глядя ему в глаза, и, как ему показалось, очень искренне.
- Тогда пойдем наверх, - сказал Владимир и взял ее за руку.
Она послушно встала, сбросила туфли и пошла, увлекаемая им, к лестнице, ведущей на второй этаж. Они поднимались по ступенькам и отчего-то начали смеяться как маленькие дети, прыская смехом.
Поднявшись наверх, он неожиданно привлек ее к себе и бережно поцеловал, сперва в лоб.
Вдруг почувствовав жар ее дыхания, он припал в жажде к ее губам, и она не сопротивлялась, почувствовав, как он весь напрягся.
Шатаясь будто пьяные, они прошли в полузатемненную шторами спальню, и он увлек ее на широкую незастланную кровать. Живя один, он уже давно не застилал ее покрывалом.
…Утром она открыла глаза, не понимая, что с ней, где она и кто этот обнаженный, уже немолодой мужчина рядом с ней. Припомнив вчерашний день и вечер, она неожиданно для себя улыбнулась, сладостно потянулась и закрыла глаза.
Был теплый летний день. Было слышно, как ласточки с визгом носились в вышине. Сквозь шторы светило ласковое июньское солнце….