Шершавые пальцы упали в стакан.
Ресницы, дрожа, закачались несмело…
На чёрном коне без башки Чингиз-Хан
Приехал ко мне своё выполнить дело.
И ржавую песню заныл патефон,
На чёрном виниле рисуя умело.
Слова непонятны: лишь скрежет и стон.
А, впрочем, до слов, - ну какое мне дело?
Стальным опереньем блеснул таракан.
И скрылся из глаз. И глаза укатились…
Измучен дорогой джигит Чингиз-Хан.
Башке его сны непристойные снились.
Но всё ж этот горец понятлив и смел:
Своё дело сделал, хоть знал: это плохо.
Духовную Жизнь на кинжал он поддел
И… вскрикнул в досаде: сама она сдохла!