Никому ничего не надобно,
Все как будто берут котомки,
Постных щей похлебав, как снадобье,
Покидают родную сторонку.
Никому ничего не надобно.
Вот избавиться б от заиканья,
А потом – пусть дорога-ладога
В нас накручивает молчанье.
Никому ничего не надобно
Ни на том, ни на этом свете,
Только был бы, кто выслушал жалобу
На соседей и лихолетье.
Ничего никому не надобно.
Всё сползает к идее моллюска,
Как пчела по наклонной – в патоку,
Остальное всё – перегрузка.
Понемногу учиться надо бы
Не баюкать свои потери.
Никому ничего не надобно,
Даже если воздастся по вере.
И никто никому не надобен,
Когда – от исхода иль сдуру? –
Едят в одиночку, как снадобье,
Пригоршнями «барбитуру».
И никто никому не надобен.
Эх, не видеть бы дальше носа,
Но болезнь в оболочке радужной
Закодирует знак вопроса.
Пустыри обернув туманами,
Бог пошлёт потемнее ночку,
И никто никому не надобен,
Чтоб решить вопрос в одиночку.
Но отказами грех не кормится, –
И младенец желает не боле.
Обречённому век свой горбиться,
Наплевав на источник боли.
И спонтанная песня вызова
Безысходностью – в крылья мельниц.
Но никем никуда не призванный,
Пока «гули» поёт, младенец.
И никчёмна лубочная грамота
Пёстрой ленты судеб и событий,
И никто никому потому-то,
Что на жизнь не хватает прыти,
Что гримасой увековечены,
Совладельцы шагреневой кожи
Однородною метой мечены
По лицу, по фасаду, по роже.
А «никто никому» – как заповедь,
И уже недоволен собой.
И сжимается горло запонкой –
Подступающей немотой.
Что-то в мире моём неладное,
Искривляются чёт и нечет.
Пока кто-то кому-то надобен,
Снова губы своё лепечут.
Обречённого век отсчитанный,
Боже правый!, увековечен,
Как неверную дату вычитал
В Книге Судеб Сын Человечий.