Колян.
Колян был счастлив тем, что сохранилась в памяти боксёрская реакция и способность быть многоударным бойцом до конца, до потери сознания.
Теперь, лёжа в ночи на своём старом раскладном диване, прислушиваясь к бьющимся друг о друга вагонам, ощущая запах поездов близкого вокзала, можно было медленно, глядя в светящийся циферблат настенных часов, вспомнить и прокрутить остроту события. Утро покажет...
Незачем было пить пиво перед фильмом. Фильм закончился поздним вечером ранней весны, а на выходе из кинотеатра, во всей, ярко подсвеченной фиолетовыми уличными фонарями округе, не было ни одного туалета. Пришлось лететь по снежному насту к первому затенённому фасаду. Скорее, под балкон…
Всё…
Куртка расстёгнута... Процесс пошёл...
Вдруг сверху – мешок с цементом! Мешок по весу, по сути – «кто-то»…
Этот «кто-то», выпрыгивая с балкона второго этажа, в ночи и в спешке никак не мог увидеть Коляна под балконом, а, тем более, услышать струйное журчание.
Упали оба в грязно-подмёрзший снег, возясь в брызгах тёплой мочи.
Колян, оторвавшись от ночного тела, сразу принял привычную для удара стойку. Тёмный человеческий силуэт на фоне освещённой улицы... Дистанция...
Левый – в голову, левый – в корпус и разогнувшаяся пружина правого сбоку в челюсть. Всё! Готов, гад!
Колян едва успел застегнуть свои джинсы от ночной прохлады, как с балкона, шурша по прутьям решётки ограждения сползает второй, остро пахнущий затхлыми тряпками и водочным перегаром, «мешок» в ночи. Этот будет поздоровее свалившегося первого, насколько можно разглядеть.
У Коляна одно преимущество: полумрак. Быстро принята спасающая стойка. Но нокаутированный первый прыгун с балконов, тихо очнувшись и бесшумно поднявшись за Коляновой спиной, накинул свой шарф Коляну на горло и начал душить.
Колян, уличный боец, успел подсунуть под петлю шарфа оба предплечья и надёжно защитил себя от удушения. Повиснув на руках и шарфе душителя, он быстро поднял обе свои ноги, подтянул их к своей груди, и, резко распрямив, лягнул обеими ногами того, который выполз с балкона вторым. Лягнутый, выдохнув прокуренный водочный перегарище, сунул руку в потайной карман на своей груди.
«Нож», – сверкнула мысль и сверкнула реакция, резко дёрнув тело в противоположную от удара сторону.
Есть! Душитель за спиной, крякнув, повалился назад, увлекая за собой прижатого шарфом Коляна. Оба свалились в грязный весенний наст.
А нанёсший удар в темноте, прислонился спиной к фасадной стене и сполз на карачки, упираясь спиной в стену, приложив ладони к своим вискам и зажав в кулаки пучки своих волос.
Тут Колян заметил, что шарф уже не давит глотку, а напавший сзади лежит не двигаясь и храпит, как бабушка во сне. Только отделиться от храпящего душителя не удавалось. Мешала деревянная ручка, застрявшая у Коляна в куртке между туловищем и плечом, словно медицинский термометр.
«Увернулся», – подумал Колян, разглядывая рукоять под мышкой и быстро вытаскивая руки из рукавов своей куртки, намертво пришпиленной к умирающему душителю. «Не нож, – напильник, заточка», – додумал Колян тут же.
Разглядывая храпящего с чёрной пузырящейся пеной на губах, было ясно всё. Жаль, что это уже не в кино. Понятно было и то, что куртку придётся оставить, как саван для этого бедолаги.
Номер два сидел у стены на корточках, мерно покачиваясь, как китайский болван. Никакой опасности от него уже не исходило.
Колян по-наполеоновски сложил на груди руки (от весеннего холода)и спросил промахнувшегося убийцу:
– Сигареты есть?
Тот, прикрывая ладонью мокрые глаза, блестевшие в полумраке, вынул из кармана пачку дешёвой «Примы», пропахшую запахом старой потной телогрейки.
Колян закурил, вспомнил об отпечатках пальцев на пачке сигарет, вынул из пачки две цигарки, сунул их в ладонь сидящего на корточках, а пачку положил в свой карман. Тот тихо бормотал:
– Как же так, мы же столько зон протоптали вместе... Как же...
Противно куря, Колян, сжавшись, как нахохленный воробей от холода, быстрыми шагами шёл прочь. Тонкий свитер, бодрил ночной весенний морозец, пульсировали вены на висках и конвульсивно подёргивалось тело то ли от холода, то ли от пережитого.
Ещё раз оглянулся... Тёмный силуэт, не сняв шапки, не перекрестившись, стоя над хрипящим товарищем, поднял ногу и, опустив её на ручку заточки, вдавил по самую рукоять.
Вот ожившая фотография той ночи в засекреченном альбоме Коляна. А он шёл, прибавляя шаг, словно спешил уйти от памяти.