Дорога стелется, петляя сквозь поля.
И летний воздух, пряным духом напоённый...
Стрекозы реют, дышит влажная земля,
И я гляжу на этот мир заворожённо.
А впереди река асфальта и бетона,
Шоссе, ведущее в горячечную тьму,
В ночи сжирающее воздух раскалённый:
Дорога в ад – в многоэтажную тюрьму.
Остановившись напоследок с краю поля
И приспустив окно, вгляделся в небо я.
Дорога к рабству начинается на воле,
Благих намерений и близко не тая.
Угар бензиновый вдоль насыпи тянулся,
Рычало в пробке красноглазое зверьё.
У перекрёстка я ещё раз оглянулся,
С размаху в Лету кинув прошлое моё...
Я дую на воду, себя оберегая.
Вскипает ядом вмиг тягучая вода,
Отравой жгучей за спиной мосты сжигая.
И путь обратно мне заказан навсегда.
Воспоминания плетутся вереницей
Скользят фантомы долгой памяти моей.
Душевный сумрак, полыхающий зарницей,
Слепит картинами давно минувших дней.
В вечерних сумерках тень двинулась легонько
Под отражатели, где отблеск невелик.
И призрак бледный, мне кивающий тихонько,
С лицом моей покойной матери возник.
Священный ужас мне не дал пошевелиться.
Он подошёл поближе и, склонясь к окну,
Промолвил: «Сын мой, жить так больше не годится:
Плыть по течению сейчас – пойдёшь ко дну...
Вперёд, сынок, идти не хочешь, это ясно.
И так как есть оставить всё не можешь ты,
Но вспять вернуться ты надеешься напрасно.
Уже не сбудутся остывшие мечты.
Всегда в себя, конечно, верил ты, но Богу
На чад своих, как оказалось, наплевать.
Давным-давно отправил Он тебя в дорогу,
Меж двух огней сегодня бросив умирать.
Шальным кочевником оставшись и поныне,
И путь держа всегда по чьим-то головам,
Всего превыше ты ценил свою гордыню.
На что надеяться себе позволил сам?
Пока в иссякших черпал истину колодцах,
Среди продажности мечту свою искал,
В пустыне внутренней бербера-инородца
Вулкан, потухший раньше времени, дремал.
Пока боролся за себя ты сам с собою,
Смятенной птицей ввысь рвалась твоя душа.
На перевале между небом и землёю,
Поверь, всё прошлое не стоит и гроша.
Кого-то сильно в этой жизни ты обидел,
И сделал многое совсем, увы, не так.
И очень важного ты рядом не увидел,
Так разыграй без фальши хоть последний такт!»
Дал мановеньем лёгким призрак мне отмашку.
«Нельзя назад» – сказал безмолвно жест руки.
Вцепившись в руль тогда, поехал я в ромашки,
Что в поле кучились вдоль берега реки.
Вдавил педаль я в пол и, скорость набирая,
Вдохнул ещё пьянящий воздуха глоток,
И через миг уже достиг порога рая,
Что был так близок и совсем не так высок...
Хайвэй, загруженный в любое время суток,
Поток бесчисленный, несущийся к огням
Большого города; и этот промежуток,
Дающий счастье по секундам, не по дням...
Машины служб потом толпились у дороги,
Дымился остов обгоревший на песке.
В тот раз, наверное, я сделал лучше многих,
Оставив будущее где-то вдалеке...