День хмур и клонится в ненастье.
С утра — муз,ыка уши теребит.
И вот, сбираясь в одночасье,
Ползут колонны-муравьи.
И, заполняя улиц рвы,
Бежит в проёмы площадей
Плакатов выцветшая быль,
Портреты остеклённые вождей...
Текут, толкаясь, мимо берегов,
Рождением и гибелью быстры,
Цветные поплавки шаров —
Приметы легкотелые игры.
Игра... Колонна за колонной...
Судачат тени, разрывая свет...
Среди теней в толпе знамённой
Мелькает чёрный мой берет.
Тащилки розданы поштучно.
Прищурясь, чёрное пальто
Следит, чтобы ходили кучно
И чтоб не умотал никто.
Сосредоточенны и хмуры
Под фонограммы прежних лет
Плывут на палках партитуры
Несуществующих побед.
Они всегда над нами, выше
Любых голов, и, разомлев,
Они засиживают крыши,
Предпочитая их земле.
А там, где плац, сморщинив лоб,
Перекуёт потоки в россыпь,
Висит мужик — картинный бог,
Колонну превышая ростом.
Мужик висит — лицом утюг,
Чины медаль ему суют,
Фанфары льют лавровый круг,
И пионеры отдают салют.
И вспомнил я, как было прежде,
Как восходил на Мавзолей,
Бряцая челюстью, невежда,
Укрыв глаза среди бровей.
Он смирным был и блеск сусальный
На прежних догмах наводил.
Он тенью был — того, с усами,
Из Ильичовых заводил...
. . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . .
Куда, куда, перо? Довольно!..
Не нам остановить черёд,
И это шествие безвольно
Ещё по улицам идёт!..
Забилась музыка в морщины камня,
Парадный голос открывает пируэт.
И сквозь булыжные топтанья
Доносится: «Да здрав-ству-ет!»
Заводит эхо: «Вра-а... вра-а... вра-а!..»,
Знамёна полоняют небеса...
Скорее за угол. Кончается игра.
Бежит народ, тащилки побросав.
Знамёна ломятся в машины,
Портреты — книзу головой,
Куски истерзанной резины
Пестрят асфальт на мостовой.
Их ветер-пешеход заденет с кислой миной,
И хмурый дворник-дождь загонит в пятна луж.
Так очищается природная картина
И торжествует пошлость наших душ...