ДОМ У МОРЯ

 
  1.
Я построил дом у моря,
стал у светлого окна:
за добычу чайки спорят
там где пляска волн видна,

полоса песка пустынна,
только ветер да прибой,
да растущая лавина
туч над дальнею грядой

скал, погрузившихся в бездну
до объятых пеной плеч,
там вселенной край отверзнут
и небес глухая речь,

там секут пространство струи,
там сбивает ветер с ног…
Как прекрасно жизнь рискует,
Никогда бы так не смог!..

Притворю покрепче раму,
заслонясь от сквозняка;
мертвецы не имут сраму,
мне же – совестно пока

наблюдать, укрывшись пледом,
как вздымаются валы.
Мне ли грохот их не ведом?
Я ль не знаю вкус волны,

терпкий, холодно-соленый,
проникающий в язык..?
Этой жизнью усмиренный
я  теперь к стеклу приник,

весь в предощущенье смутном,
что не сдержат стены явь…
- Эй, на паруснике утлом,
ты к моей хибаре правь!

Дверь тяжелую открою,
мне твоих усилий жаль,
будем слушать как с тоскою
стонет кровельная сталь

над моим пустынным домом,
на пустынном берегу;
я в лице твоем знакомом
смену чувств подстерегу

и от моря глаз не сдвинув,
запивая чаем хлеб,
расскажу, как все покинув,
поселился в этот склеп,

как смотрел на близкий берег
сквозь оконный переплет,
как копил на лодку денег,
зная точно наперед,

что прикован здесь прибоем –
здесь, на краешке земли,
где навязчивость покоя
проступает на мели,

на песке, на сером камне,
на тропе, ведущей вниз,
высшей милостью дана мне
(а иначе - чей каприз?)

этих мест уединенность…
Положи покруче руль!
И сквозь моря неуемность
глаз расчетливо сощурь

на  песчаный теплый берег,
где небесной хляби нет.
Посмотри, какой химере
мчишься по ветру во след,

направляя шлюп непрочный,
бьет его со всех сторон…
Иль ты, парень, непорочный?
Иль от волн заговорен?

Мокрый парус твой все реже
виден с берега во мгле…
Может, ты, скиталец, не жил
жизнью смертной на земле?

Может, ты уходишь в тучи,
в их смятение и рёв,
где заоблачные кручи
рвет разрядов острие?

Там - средь них - твоя обитель?
Или нужно выше брать:
на летящей вскользь орбите
ждет гонца святая рать?

Я то думал…пить с пришельцем
чай и грохотом валов
наслаждаться, с тихим сердцем,
посреди своих углов…

Что там в море?  Нет ни мачты,
ни далеких голых скал,
только ветер – лижет смачно
белозубых волн оскал.

Что там берег? Замурован
серым светом…Иже с ним
я стою, к стеклу прикован
одиночеством своим.

 2.


Вечером поздним, когда загораются звезды
и полумесяца серп выстилает дорогу
прямо из дали далекой по зыбкому морю,
окна у дома распахнуты настежь на запад.

Свет потонувшего дня дожигает на небе
все паруса уплывающей тихо армады,
с каждой минутой все дальше она, незаметней…
Да и неслась ли когда над моей головою?

Как хорошо, что живу я у кромки прилива!
Вот и сегодняшней ночью накаты остудят
жаркие камни и знойный песок под ногами
и уничтожат следов моих слабых цепочку,

чтобы назад со скалы, где назначена встреча,
я возвращался домой удивленным пришельцем,
словно из сумрака, шороха волн и созвездий
выпущен вольным скитальцем на долгие лета…

 -  Если на свете нет счастья, - хотя бы покоя!
Если и вечности нет, то покоя хотя бы!
Малую толику мудрости, веры и силы…
Так я молился на сдвинутом в волны утесе.

И уходил  успокоенный несовершённым,
всей безнадёжностью, неодолимостью жизни…
Долго следы остывали на мокрой равнине,
если мой Бог разрешал начинаться отливу.

Дома, поставив на стол обгоревшие свечи,
тень моя зыбко сутулилась в складках гардины,
было снаружи так тихо, темно, и не знал я
верно ли то, что живу у бескрайнего моря.

Нынешней ночью не выйду на сумрачный берег,
Лягу одетый поверх облаков одеяла,
двери оставлю открытыми - может, вернется
лунной дорогой Прошедшее мимо.


  3.

Мне приснилось, что живу я не у моря,
вижу только крыши улицы соседней..,
пробудился с дрожью в сердце. Вот умора!
Не прибой ли мой веселый собеседник?

Не песчаная коса ли мой попутчик,
не скала ли неподкупная охрана,
не взберусь ли рано утром я по круче
на высокий берег моря – океана?

Где так видно далеко и так пустынно,
где с утра совсем запуталось пол - света
в бесконечной светло - рыжей паутине,
сотворённой из растущего рассвета.

Разве жил я на другом конце планеты
в захудалом, запылённом городишке,
где деревья по пол-году не одеты?
Верно, знал об этом смутно понаслышке,

верно, кто-то мне рассказывал, как тесно
там живут неразговорчивые люди,
где ещё не совершенное известно
и свершенное в забвении пребудет.

Это там, я слышал, весело смеются
от печали безысходной через стенку;
там собаки в руки людям не даются
и друзья ждут не расплату - так оценку.

В том краю то дождь, то засуха, то стужа,
то небес, то обстоятельств перемены,
бесконечной чередой циклоны кружат,
и дрожат домов обшарпанные стены.

Этот город мне давным-давно не снился,
видно, не было ни мысли, ни  предлога,
здесь, у моря, пот холодный испарился,
оказалось – нужно в жизни так немного,

чтоб забыть и не питаться ностальгией…
Я ни помнить, ни печалиться не нанят!
… Лёгкий ветер быть пытается стихией,
колебанием далёкой дымки занят.
               

 4.

В доме у моря дождями завешены окна,
словно зюйд - вест здесь хозяином не был,
нить  горизонта размыта – намокла
в долгих попытках слияния неба

с тёмной, расчерченной пеной, пустынной равниной,
скалы обмякли вне четкости граней…
Пал убежденно барометр старинный
ниже неясных надежд и желаний.

Только всего то – что нужно одеться теплее;
смутная даль еще больше волнует…
Кто это выдумал, что сожалею,
глядя как северный ветер ворует

ауру долгого лета в краю вожделенном,
кто - то надеется – вдруг затоскую,
вместо снегов наблюдая смиренно,
полную осени чашу морскую.

Спорить не буду, но только, впервые спокоен,
время сосчитанных дней коротаю,
не претендент, не скиталец, не воин –
просто вращенье Земли наблюдаю,

греясь углями из чрева пустого камина,
что нарисован был мною беспечно
в белой тетради той комнаты длинной,
где я останусь навечно…               


  Эпилог


Пуст в одиночестве дом на морском берегу,
сорваны двери, и тешится ветер внутри,
голые стены темны: что досталось врагу,
что-то друзьям… и смотри, не смотри,

не различишь, не поймешь, кто же Время стерег,
чьи сохранились следы на разбитом полу…
лапкой когтистой ночной осторожный зверек
что-то чертил по укрытому пылью столу.

Море, как прежде, искрится в просторном окне,
яркой картинкой, которую, впрочем, не снять.
там, далеко, на любимом его полотне –
то перекаты валов, то небесная гладь.

Ночью луна, зацепившись за сколок стекла,
ищет хозяина, что бы растрогаться в нем,
словно не знает, премудрая, что истекла
струйка песка из объема в объем.

Медленно море крадется, смывая песок.
Как неизбежность приходит прилив перемен,
так необычно размашист, силен и высок,
что остаются руины от каменных стен.