Исчезла былая отвага
на радость седому врагу.
Ни слова, ни дела, ни шага
позволить себе не могу.
А враг в зеркалах искривился,
взирает, усмешку тая:
«Ты звал меня? Я появился.
Но что ж ты печалишься, Я?..»
Эпоха спрессована в строчки
сюжета, вместившего жизнь –
а жизнь докатилась до точки,
до самовнушенья: «Держись!»
Контакты, дела, отношенья,
с утра сочинённая цель...
И кто-то, сжимая ошейник,
всё дёргает, дёргает цепь,
и город, как фартук, засален,
и тянется, тянется нить,
и я уже так социален,
что впору по-волчьи завыть...