Ещё во сне кто-то отчётливо позвал: «Юля!» Проснулась, и не сразу поняла,
где нахожусь. Знаком только подвижный солнечный зайчик на белёной стене.
Словно с той поры, когда сама ловила его по всей комнате, пока
не выныривала из низкого окошка в скользкую росистую траву. Даже не помню,
удалось ли когда-то ступить на солнечный луч…
Лишь тронуло окно, и сразу растворилось, впустив в
комнату сразу свежесть левады* и леса, как же здесь дышится! Это потому,
что Ваничкин дом крайний, и с него все посадки начинаются!
Чуть умылась, застелила кровать(спала на настоящей перине что принцесса), на окне затанцевал букетик ландышей:
- Юля, выходи скотину кормить!
- Спасибо! Можно через окно?
Хорошо, что вовремя подхватил, расстояние не рассчитала, высоко тут. Хотя,
отец меня с мала натренировал, одних только полётов с его плеч на землю сколько, а то и с самой головы,- как в цирке! И к Ванечке уже привыкать стала…
Вчера ещё шлёпала за ним по размытой дороге в кедах, не всегда попадая в
колею,а он вдруг остановился, поднял на руки и понёс через лужи как
маленькую. Я, конечно, больше нескольких шагов не выдержала, упёрлась
локтем в грудь и выскользнула на ходу, но сильные руки почувствовать
успела.
Даже не знаю, кто больше понравился. Вo-первых, целое семейство кроликов!
Сразу подошли к маме-крольчихе с малышами. Осторожно стелем ей свежую травку,
ставим водичку, чтоб не задеть копощащихся малышей. Они такие нежные,
только пушком покрываются, страшно в руки взять. И отделены от всех, а то
папа-кроль ненароком слопает. Ничего себе, папочка, да? А сам беленький,
забился в угол и розовым глазом косится, ждёт, когда уберёмся.
Кабанчик, и правда, добрый! Уткнулся пятачком в Ваничкины руки, совсем как
наш Джек слюнявой мордой ко мне. И реснички детские… Неужели его тоже
потом на окорок?..
Про кур и петушиные бои я всё знаю. Они и у моей бабушки в Кишинёве были.
Рассказала Ванечке, как маленькой ходила собирать яички в курятник,
по-ихнему кудахтала и всё пыталась вместе с «местными» на жердочку сесть.
Он же, нахал, ответил, что как ни старалась, на курицу не похожа, а скорее
на их Фрумушику** причёской... Приятно всё же! Cпрашиваю, - Кто такая?
- Овечка наша, говорит, - надо обязательно вам с ней познакомиться, как с
пастбища вернётся. Серьёзно, Юля, университет завалишь, так пасти будешь!
Я то бы и не прочь в такой красоте, да и овечий сыр очень вкусный!
Но интереснее всех тут - лисёнок! Он совсем ручной, шумно принюхивался и
довольно урчал, поблескивая тёмными глазками. Благодарил, что посетили!
В клетке Ваничкина мама прячет его больше от людей. И подобрала она лисёнка
в опустевшей норе совсем крошкой, выкармливала молочком.
Трудно и поверить, что ещё недавно Василиса Георгиевна работала лесничихой
в заповеднике, и Ванечка школьником с ней туда ходил. Лесных жителей, как своих
деревенских знали, переговаривались с ними. А вот теперь не вырос ещё
этот спасённый лисёнок, а она настолько от болезни обессилила, что
пенсию по инвалидности назначили...
Те же удлинённые серые глаза с чёрными ресницами, что у Ванечки, а совсем
другое выражение. Вчера, встречая нас на пороге, так пристально посмотрела
на меня, что даже не по себе стало, я, ведь, и обветрена, и распатлана
с дороги.
Вчера в каса маре *** и зелёный борщ с кваском, и мои любимые
фаршированные перцы носили прямо с плиты летней кухни, хотя я предпочла бы
остаться там или хотя бы устроиться во дворе, под весёлой цветущей яблонькой...
И, правда, нарядно, торжественно в этой комнате с домотканными занавесками и
домашними коврами на стенах, на длинных скамьях вдоль стола... На передней
стене, кроме выглядывающей из-под присобранного кружева смуглой богородицы
с младенцем, фотографии всех членов семьи. Сколько же поколений в доме
выросло! От этого даже слишком торжественно. И все молчат... И со стены. И мы
с Ванечкой, молча вдыхающие всё духовитое и вкусное. И Василиса Георгиевна,
накладывая нам в тарелки салатной закуски.
Подумала, это оттого, что не привыкли они между собой по-русски говорить,
и закрутила им по-молдавски:
«Еу вэ дау вое сэ ворбиць молдовенеште! Еу ынцелег тот!»****
Ванечка даже поперхнулся от смеха:
«Не удивляйтесь, мама! Юля ещё осваивает язык! Слышади бы, как она позвала
даму из Бухареста. Та вежливейшим образом заказывает на румынском
телефонный разговор, обращаясь к ней и "деточка", и "будьте добры
пожалуйста"...
А деточка ей выдаёт: «Букурешть! Пофтим ынтрэ ын к о н у р к э!»*****
Его мать не смеялась. Она вдруг наклонилась и поцеловала меня прямо в голову:
«Эх, будь здорова, дочка! Научишься! Я в твоё время только два слова знала
по-русски: «хлеб» и «молоко!" - И, указав на отсвечивающий гранатом
запотевший кувшинчик, воскликнула неожиданно молодым голосом:
«Мэй, Ионе!***** Чего не разливаешь, забыл?»
И сразу стало легко.
Бежали, чтобы успеть на последний автобус, потом пешком через центр на мой
Проспект Молодёжи. Не удивительно, что все уже спали, даже бабушка.
На письменном столе пригвоздила записка:
«Юля! Укрепил разболтанные спицы. Вчера утром звонил молчун, ждал.
Сказал ему, что уехала на выходной. Без уточнений. Папа».
* - Фруктовые посадки (молд.)
** - Красотка (молд.)
*** - Большая комната (молд.) Комната в молдавских домах,
специально предназначенная и убранная для приёма гостей. В ней не жили.
**** - «Я вам разрешаю говорить по-молдавски! Я всё понимаю!»
***** - «Бухарест! Пожалуйста, входи в конуру!»
****** - «Мэй» - то же простонародное обращение в молд., что «эй, ты»
Ион, Ионел (молд. имя) - Иван, Ваня