Я не знаю пока, что попросит душа.
На столе ждёт свиданья с пером белый лист.
Он ко мне так доверчив, так девственно чист,
Что, склонившись над ним, я сижу, чуть дыша.
Но какая же участь бумаге дана?!
Будь пред ней дилетант, будь ли, вправду, поэт –
Для неё одинаково выбора нет:
Всё, что будет написано, стерпит она.
И узнает бедняжка, что знать ей пора:
То, что молвит душа, не кривя, не тая.
Будет сказана исповедь сердца моя
На бумаге под скрипы стального пера.
И она без упрёка, ухмылок, суда
Примет путаных мыслей столбцы и ряды,
И глубоких чернильных царапин следы -
Тех, что точно уже не стереть никогда.
А спустя пару дней или, может быть, лет
Кто–то это случайно найдёт и прочтёт.
Упрекнёт, восхитится иль бредом сочтёт,
Или в рамку листок облачит, как портрет.
Но бумага смолчит, сохранив свой секрет:
То ли правду сказал, то ль слукавил поэт.
Откровения сердца хранить или бред –
Для неё одинаково. Выбора нет.