ЖЕЛЕЗНОМУ ПРЕЗИДЕНТУ ТАТАРСТАНА
МИНТИМЕРУ ШАРИПОВИЧУ ШАЙМИЕВУ -
ПОСВЯЩАЕТСЯ!
10. «Не бойся ничего, что тебе надобно совершить».
Библия. Новый Завет. Откровение святого Иоанна Богослова.
Глава 1.
5(6) «Веди нас по дороге прямой»
Коран. 1. Открывающая книгу.
БУЛГАРЫ ПОЭМА
Иван Ковшов
ГЛАВА 1.
Могучий взмах волшебных крыл,-
И я лечу через столетья:
Благословенный синий Крым
В долготерпенье лихолетья.
Сияет море бирюзой,
С волной гуляет теплый ветер.
Но штиль соседствует с грозой,
Как в лавке хлеб с проворной плетью.
Куда ни ступишь – будто рай.
А вслед клокочет Понт Эвеинский*.
Но шаг неверный и - прощай...
Конец здесь сумрачный и близкий.
Перед набегом ловкий грек
Коня милует с рук лозою..
Земля легенд в суровый век
Не только блещет красотою..
Рыжебородые бойцы
С руками крепче всякой стали…
По-скифски вяжутся концы
Ночных стремительных баталий.
Идут на смерть (таков уж нрав)
С доисторической повадкой.
Аркан взовьется среди трав
И стянет шею мертвой хваткой.
А на торгах под талисман
Кричат с надсадой киммерийцы*.
Кочевник падок на обман,
Легко становится убийцей.
Плетутся тавры*, в чем душа,
Кляня кочевья и торговлю.
Остался табор без гроша
И, как росой, умылся кровью.
Сегодня - вольный. Завтра – раб.
Воловье каждому терпенье.
В огне сгорает жалкий скарб,
В душе – надежда на спасенье.
Кочевье – дьявольский котел.
Недуги, скорби человечьи.
Они несут в миры раскол,
Братоубийственные сечи.
Ломать порядки - их удел,
Все сокрушая в серый пепел.
Степной кровавый беспредел
Легко царей вгоняет в трепет.
Кипящий вал свиреп и дик,
Угрюм с рожденья и порочен.
У моря, лишь остыв на миг,
Ворча с прибоем южной ночью.
Я вижу степь. Горят огни,
Несутся конные ватаги.
Не готы* ли в лихие дни
Полны разнузданной отваги?
Ах, Византия!*. Пробил час.
В огне могущество былое.
Сарматский* конь топтал не раз
Тысячелетние устои.
А следом гуннов* грозный гул
Потряс спесивую Европу.
Страстей и похотей разгул
Равновелик в степи потому.
Из мрака адова они,
Неистребимые как черти,
Кровь просвещенных в эти дни,
Лилась рекой в угоду смерти.
Разбоем юрты и шатры
Столкнули Азию с Европой.
Подагрой* болен с той поры
Пресыщенный Константинополь.*
Безумством дыбится земля,
Азартом полнится голодным.
Веленье ль божье, прихоть зла –
Переселение народов?
Дикарь разбоем знаменит,
А степняки молниеносны.
Лихого варварства зенит
Прищуром славится раскосым.
В движенье целые миры,
А под Азовом, под Азовом
В песках раскинулись шатры
Степной обветренной подковой.
Лихой бивак протобулгар*
Здесь цепко держится за травы.
На нем полуденный загар,
А в нем языческие нравы.
* * *
Как морские цунами* кочевья.
Властолюбцы меж терний и скал.
В ковылях по степному поверью,
Зур дулкына* свирепый оскал.
А уйдут смертоносные волны,
Затоскует сиротливо чуль*.
Только лишь суховей изумленно
Потревожит линялый кукуль*
И ни месяц, ни солнце, ни звезды
Не разбудят его ото сна.
И напрасно костер чужеродный
Подает в степь глухую сигнал.
Избежала булгар эта участь,
Уцелел под Азовом народ
Унеслась, не задев его, буча,
Где гулял обезумевший гот.
Гуннов тоже вскружили богатства,
Не нужна им булгарская юфть*,
В Византию неслись со злорадством,
Обнажая мосластую грудь.
Их влекли купола золотые,
Галереи, подвалы, дворцы.
Отбивали копыта стальные,
Наковален степных образцы.
Нет, не время с булгарами копья
Под Азовом щетинить в строю.
Им знакомы ущелья и топи,
И бесстрашны булгары в бою.
Цель кочевья - сама Византия,
А водитель* - доподлинный враг.
Виден ясно в Алтайской стихии
Просвещенной империи крах.
И булгары привстали в волненье,
Коль дележ - не удержит и цепь!
Искру высек забористый кремень-
Полыхнула воинственно степь.
Отделилась орда от кочевья,
Оборвав с ним келейную связь.
Где рубилась, там сытые черви
На скелетах оставили вязь.
Где прошла - там ни пеший, ни всадник
Не увидит тропы наперед.
Только лишь ненасытный стервятник,
Соловеет от сдешних щедрот.
Не смогли досадить им арабы*,
Растеряв на волнах якоря.
Погонат* со своею подагрой
В Мессемврии укрылся не зря.
С моря дуют соленые ветры,
А ущельями ходит шайтан.
К новоселам Дунай неприветлив;
То разливы, то хлипкий лиман.
Но местечко булгарам по нраву.
Не подступишься ночью и днем.
Пешим – отдых, а коннице – травы,
В том и жизнь тех далеких времен.
…Далеко под Азовом, Азовом
На разливах полуденный штиль
Поднялись соплеменники снова
Чтоб степями идти за Итиль*.
ГЛАВА 2.
Черемшан – река большая.
И село мое, того,
Разлетелось птичьей стаей
Вдоль зеленых берегов.
Дальше - горы коромыслом.
А на юг, как и везде,
Степь под солнцем полем чистым
С хлебом спелым в борозде.
И под речкой, луговиной,
Как манерная печать,
В занавесках тополиных
Татарстана плоть и стать.
Кто-то выдумал и гранью
Разделил однажды нас,
Историческою длань,
Узаконивший указ.
Но, как прежде, дружно жили,
Нам указы не беда.
Ведь всегда деревни были
Друг у друга на задах.
Там усадьба. Здесь усадьба.
Все увидит зоркий глаз.
Не в накладе, если свадьбу
Две страны гуляют враз.
Пойма, рдея, потаенно,
Прячет озерцо в траве.
В ветлах тихих, полусонных
Куролесит соловей.
Как сюда, не знаю точно,
След нащупал пращур мой.
Обосновываясь прочно
С ребятишками, женой.
Славянин, эрзя ли, важно
Кровь я взял с обеих рас.
Кто из них по сроку старший,
Разве вызнаешь сейчас.
На задворках, за Итилем
В междуречье голубом
Предки гнезда себе свили,
Чуя родину нутром.
И пришельцев издалека,
Пусть кочевники, ну что ж,
Посмотрев с рассудком в око,
Научили сеять рожь.
А кочевники тем паче
Боевое мастерство
Сиволапым, то есть нашим,
Передали за постой.
Пообвыкнув, вняли скоро
Аксакалам и богам.
Приструнили дикий норов,
Поприжали шум и гам.
Кучмэлэр* и местный житель
Словно это их судьба,
В разум взяли меч и жито,
Чтоб растить вокруг хлеба.
Не в пример раздорам, смуте,
Протекавшим на Руси,
Здесь (из горстки зерен будто)
Берлэшмэ* народ взрастил.
На холме высокий город*,
Дикой поймы - даль и ширь
Седовласый помнят сговор,
Кочевой закваски мир.
Шапки - об земь. И поклоны.
Руку к сердцу. Взмах клинка.
И язычников законы
Блеском славились в веках.
И заброшенная пустошь
Бездорожье, глухомань
Напряженно стали слушать
Просмоленную гортань.
* * *
Где-то жалилась знойная степь,
Что её поделили не так.
И поил, не утративший крепь,
Череп князя Курю* после драк.
В землях росских немыслимый стон.
Не поймешь, где друзья, где враги.
За плененными мчатся в угон,
И плененных ведут на торги.
Погонату не жить тишиной,
Жаждет крови язычник-вампир
Замер в страхе под стылой луной
Дорогой, обустроенный мир.
Племена и народы в пути.
С ветром носится скрежет и гул.
Не удержит Алтай взаперти
Тех, кто ищет свой сказочный юл*
Наказание, гнев ли богов,
Раскроили Европу по швам.
Возле пыльных, кровавых дорог
Полудикий пророчит шаман.
А из уст с ядовитой слюной,
Лишь одно вырывается: «Смерть!»,
Неужели в полуденный зной
Человечеству здесь умереть?
Под высокую руку булгар
Оратаи пошли не спроста.
По душе был азовский загар,
По нутру – азиатская стать.
Боевая степная орда
Междуречье подперла пятой.
И любой с межеванья удар
Получил бы жестокий отпор.
Как сошлись старики о рукам,
В шелдере* простучали покой.
Поклонился язычник богам,
И булатным мечом, и сохой.
ГЛАВА 3.
Ни курьезы и ни диво.
Вперемежку мы как есть.
Там эрзя, а здесь учтиво
Отдает татарин честь.
Дым от балки – пахнет Росью.
Средь чуваш кипит страда.
Веселит разноголосьем
Черемшанская орда.
Мы росли веленьем божьим.
Полумесяц или крест,
Не запятнанные ложью,
Всем несли тепло и свет.
Преиспоненное свыше.
Заведенное все встарь.
И не важно, что за «крыша» –
Коммунисты или царь.
Важно, что по жизни, даром,
Понарошку, невзначай,
Ни мордва и ни татары
Не вкушали калача.
Все трудом, горбом костлявым,
Пусть то масло или хлеб,
Капиталом нам уставным
Служит наш Российский герб.
Вот граница. За границей
Братья наши из славян.
Татарстан не забоится,
Что под боком чуждый клан.
И у нас не без затеи,
Мы во всех языцех несть.
И бабаи в тюбетеях,
И мордва в поддевках здесь.
И чуваши в пестрых блузках,
Русский – шапку набекрень.
И под стопку только с чувством
В песнях, плясках весь тумень.*
Чувства странные до боли,
А они с глубоких пор.
Одного мы корня, что ли,
Как российский триколор.
На неведомых просторах,
По крупицам, много лет,
Азиаты с под Азова
Собирали дэулэт.*
Каждый в нем считался равный,
Бел, раскосый, без портов.
Справедливость даже в граммах
Выше злата, жемчугов.
Вор, сквалыга - по заслугам,
Полной мерой получи.
Жить прилюдно будет туго,
Если грех неизлечим.
А на площади, под утро
Громко харкнет кровью тать.
Так решал по праву круто
При булгарах жэмгыять*.
И не важно, чьей ты масти,
Что в душе и на устах.
И почет, и честь, и счастье -
Все в одних твоих руках.
Облик тюрский. Азиаты.
По-восточному умны.
С финноуграми богаты.
С славянами сильны.
Государством мы единым,
Друг для друга, как родня.
На земле неукротимы,
Божьей волей племена.
До сих пор мы чуем сердцем,
Первозданное родство.
Зародилось в междуречье
Черемшанское лицо.*
* * *
Азиата мечта голубая –
Златоглавый, изнеженный юг,
Где видали одни красобаи
Эликсир от терзаний и мук.
Напролом, через топи и реки,
Сквозь чащобу и горный поток,
Прорывался туда в кои веки
Изнемогший от жажды Восток
А булгары ораве навстречу,
Под заклятья и пение стрел,
На Итиль шли по следу предтечи*,
Поймы взяв под особый прицел.
Осторожный азовский язычник
Не польстился на сказочный край.
Он к дворцам и богатствам отмычки
Не искал во вселенский раздрай.
Словно в бездне сгорели народы
Среди жарких степей без следа.
Уцелела Азова порода,
Потому что держала узда узда.
Лишь одно для язычника слово -
Это страшная клятва навек,
Боги раньше судили сурово,
За измену, отступ и эркек*.
Дней не счесть, но былое и память
Их готово умножить в стократ.
Молчаливый из прошлого камень
Для ученых, как истинный клад.
Плодородные, теплые земли
Не раскрыли секреты пока.
Одарен ли язычник везеньем,
Если жизнь его так коротка?
Где он брал непреклонность и силу,
Чтобы выжить, умножить свой род?
У всесильных богов испросил ли?
Или знал о судьбе наперед?
ГЛАВА 4.
По-над речкой толоконце
Дымка легкая, как пух.
С горизонта виснет солнце
Будто истовый петух.
Вижу все. Уже не снится,
Не витаю в облаках.
Не петух - сама жар-птица
У кудесника в руках.
Сотни лет мы этой былью
Продолжаемся не зря.
Вековой не пахнет пылью
Многоликая заря.
Что ни шаг, то встречи с прошлым,
В свежих срезах вещий схрон.
Нас «Маяк»* вдруг огорошил
Глубиной былых времен.
Вновь восстали из раскопок,
Сбросив твердь земных оков,
Племена лихих, раскосых,
Легендарных степняков.
Черепки, останки, камни
Нам оставлены в презент.
А булгары наши сами
Отражают суть легенд.
Что ни двор, то ставни кряду
Разукрашены резьбой.
Девок пестрые наряды
Излучают светлый звон.
Приглянулась мусульманка,
Ан, соперник тут как тут.
Ловкость, силу и осанку
При знакомстве я учту.
Не привиделись мне чувства,
Не нашлось другой в селе.
И любовь - не безрассудство,
Продолженье на земле.
И димче* - он мой наставник,
Въехав в братскую страну,
В разукрашенные ставни
Постучал, как в старину.
Сам женат на россиянке…
Но уж просит коль мордвин,
То заложит к свадьбе санки,
Соберет туй керваны*.
Хватит золота и меди,
Все ей в ноги со двора.
И хэреф*, и наши веди
Залопочет детвора.
Эй вы, кони! Ленты в гривах.
Не родня вам сам шайтан.
В перезвоне говорливом
Молодится Татарстан.
Реки, горы и долины
Блещут чистым серебром,
Фэрештэ* метнул с вершины
Переспевшее зерно.
Татарстан теперь в почете.
Все улавливает слух.
В удивительном полете
Перехватывает дух.
Эх, такая жизнь по нраву.
И не важно, что димче
Угостился лишь на славу,
Виновата не мечеть.
Из далекой Украины,
С мусульманами за стол
Напросился на смотрины
Несговорчивый хохол.
Эх, вы кони! Ленты в гривах.
И соперник с ай-лю-ли….
С милым легче жить на гривны,
Чем с немилым на рубли.
* * *
Вечер льется от края до края,
От цервкей колокольный в нем звон.
Благодатью, мелодией рая
По селу разливается он.
Мусульман призывает к намазу
Муэдзина* протяжный азан*..
Магомета, Христа добрый разум
Передали душе и глазам.
Что-то мне говорит, что я тоже,
Ну и пусть, что на старости лет,
Причаститься к церквушке, похоже,
Дам сейчас христианский обет.
Я по сути лентяй и невежда.
Мне б давно междуречье пройти,
Где селились кочевники прежде,
Переплыв полноводный Итиль.
Где однажды в глубоком раздумье
Царь булгарский, всесильный Алмас,
Назиданье гарэпа* о суннах
Слушал в жаркий полуденный час.
Где священные суры раскрылись,
А в кочевьях ислам забродил,
Где язычникам веру и силы,
Дал с Востока калиф Муктадир*.
Новой веры, Ислама Предтеча,
Силки* мудрый, прозорливый ул*,
Царь булгарский, отец междуречья
Халифату навстречу шагнул.
Милосердный, единственный в мире
Снизошел к ним всесильный Аллах.
И впервые булгар покорили,
Мусульмане с Кораном в руках.
Без обиды, без слез и без крови
На земле утвердился Ислам,
И не боги, а Бог перестроил,
Что в себе наш язычник искал.
ГЛАВА 5.
Я вижу с высоты полета
Свой край – жемчужное колье.
Итиль звенящий позолотой
Украсил мачты кораблей.
Крутыми берегами Кама
К нему стремится из лесов
И водь меж ними Черемшана
В пылу ребячьих голосов
Сплелись здесь нравы,интересы
Разноязыкой стариной.
И даже тамошние бесы
Край обходили стороной.
Страна степей, пустынь и ада,
Плодит и множит черный люд,*
Живущих племенем, ли стадом,
Вершить готовых скорый суд.
Под небом призрачного края
Для них творит закон шаман,
Их нетерпение сгорает,
Как в лето ылыслы урман*.
Несутся толпы одержимых,
Нарушив девственный покой,
Как будто вещие пружины
Разжаты алчною рукой.
Бегут цветущим междуречьем,
Скорей нерадостной молвы.
Они, как камни, бессердечны,
Могучи, яростны, как львы.
Волк одинокий ночью воет.
Визжит от зависти шакал.
Им не дает нигде покоя
Цивилизации оскал.
Кочевья, знатные по скулам,
Нетерпеливые весной.
Они встряхнут лихим разгулом
Константинопольский застой.
Первопроходцы - самодийцы.*
Сарматов* женщины - вожди,
Большеголовы, меднолицы,
Полмира рыком обожгли.
Пороком с неба черти-гунны
Свершили страждущий прыжок.
Их рык простуженный, чугунный
Поверг Европу в дикий шок.
И начиная с междуречья,
Мир потонул опять во мгле.
А исторические сечи
Писались кровью на земе.
И где-то там, в глуши Вселенной,
На тонкой жилке, средь болот
Висел коленопреклоненный
Финноугорский древний род.
Являлись орды грозной статью
И растворялись в небесах.
Мой пращур с Божьей благодатью
Хранил себя в густых лесах.
Живуч, как избранный ребенок,
Он сделал мне навстречу шаг.
Чтоб унаследовал потомок,
Живой од крышею очаг.
Сплетались древние кочевья
В гигантский огненный клубок.
Цивилизаций отреченья
Звучали жалко под клинокк.
Все перемалывалось. Пепел
Витал, как пух, вокруг селищ.
И до сих пор разносит ветер
Его свирепый, грозный клич.
Все до поры копил со страстью
Доисторический Алтай.
Константинополя несчастье -
Его священный ад и рай.
Финноугорский род горнилом
Был закален, остался жив.
Он побеждал общиной, миром,
Природной крепью дюжих жил.
Земли участливый хозяин
Растил богатые хлеба.
Без страха, ропота, боязни,
Как нарекла к тому судьба.
И как случилось это диво,
И не поддался на искус.
Однажды сладив горделиво,
С азовской вольницей союз.
* * *
И булгары пошли знойной степью
Улыбался зарей им Восток.
Отбивая дни жесткою плетью,
Подгоняли себя кто как мог.
Итуче* говорил с небесами.
Водрузив на шесте конский хвост.
Понимали булгары и сами,
Что тяжел ими избранный воз.
Но пошли соплеменники. Счастье
Где-то им улыбалось вдали.
А невзгоды, лишения скрасит
Полноводный и теплый Итиль.
И не год, и не два, а с десяток
Пробивались они на Восток.
Были стычки, невольники, взятки,
Отдавали последний кусок.
Бэетче* напевали ночами
Утомившей орде риваять*.
А под утро крутыми бичами
Поднимали на подвиги рать.
А за ней степняков вереница -
Исхудлый, но гордый народ:
Раздвигавший степные границы,
Совершивший опасный поход.
Халыги* охраняли хотоны.
И бишкорт* был всегда начеку.
Знали все, что степные законы
Не уложишь в простую строку.
Но уж коль доходило до стычки,
Пресекали мечами вражду.
Для степи и ключи, и отмычки –
Боевой и внезапный хэжум*.
С детворой, стариками – походом;
Табунов всех, пожалуй, не счесть,-
Как и все пленена и народы,
Подались на свободную весь.
Ах, кочевник! Он вольный, как птица,
Где родник, вот и там его дом.
Но зачем-то в ущелье орлица
Обживается теплым гнездом.
Табор жил лучезарною далью,
Упивался ее красотой,
Вымеряя дамасскою сталью.
К новой родине путь непростой.
Их манили к себе Черемшаны,
Что лежали в крутых берегах.
Боги зря не дают обещаний,
Если правду увидят в глазах.
И как только прохладные воды
Закачались в крутых берегах,
Отступили степные невзгоды,
И по ветру развеялся страх.
Припадали к прохладе Итиля
Разом все - люди, кони, волы.
Долго, долго измученно пили
Под размеренный говор волны.
Все снесли богатырские плечи!
Наперед если б знали вожди,
Что в моем голубом междуречье
В ночь кылган оросили дожди.
4(5) «Они на прямом пути от их Господа, они – получившие
успех». Коран. 31. Лукман.
25. «Только то, что имеете, держите, пока приду».
Библия. Новый Завет. Откровение святого Иоанна Богослова. Глава 2.
Примечания: *Понт Эвеинский - Черное море. *Кимерийцы - Племена северного Причерноморья. *Тавры - Древнейшее насе-
ление южной части Крыма. *Межевание - Определение границы. * *Готы - группа германских племен. *Валента - император вос-
точной части Римской империи.*Византия – средиземноморское
государство. *Сарматы - Объединение племен. * *Гунны - кочевой народ. *Подагра - хроническое заболевание. * *Константинополь -столица Византийской империи. *Протобулгары - потомки болгар.
*Зур думкым - вал. *Чуль - степь. *Юфть – кожи. *Воитель - Константин 1У, Византийский император. *Месимер – местечко, где Константин 1У лечил ноги от подагры. * *Ромеи - римляне. *Аланы - ираноязычные племена. *Арабы - группа народов. *Погонат – Бородатый, имеется в виду царь Константин 1У *Итиль - Волга. *Кучмэлер – кочевник. *Бэрлэшмэ – союз. *Куря – печенежский вождь. *Юл – дорога. *Шелдере - барабан. *Тумень - воинское подразделение. * *Дэулеэт - государство. *Жэмгыять –
общество. *Чемемшанское лицо – имеются в виду черемшанские булгары. *Кылган – ковыль.* *Эркек – предательство. *»Маяк» - гора в с. Сиделькино. *Димче – сват. *Туй керваны – свадебный поезд. *Хэреф – буква. *Муэдзин – сужитель мечети. *Азан – призыв к молитве. *Гарэп – араб. Калиф Мукдадир – арабский проповедник. *Силки – булгарский царь. *Ул – сын. *Халифат – Арабское государство. *Черный люд – имеются в виду черновые алтайцы. *Ылыслы урман - хвойные деревья. *Самодийцы – древние племена Алтая. *Итуче – старейщина. *Бэетче – сказитель. *Риваять – истории.. *Башлыг – военачальник. *Халыги - калмыки. *Хотоны - жилища калмыков. *Бишкорт - Башкиры. *Хэжум – натиск. *Ыру Башлыгы - старейшина. *Намазлык - молельный коврик.