Книга «Гнёт непрожитых жизней – 2»
(Из главы «История в лицах»)
В «СМЕРШе»
Всё осталось где-то за стеной:
Фронт, стрельба, бомбёжки, грохот пушек.
Ну, а здесь вот – мир совсем иной:
Тут свои своим мотают душу.
Крысы тыловые здесь сидят
И ребят таскают из окопов,
Оформляя списками в штрафбат
За приобретенный горький опыт.
Опыт боевой, кровавый, злой,
Летних и осенних отступлений.
Опыт тех, кто на передовой
Думать перестал, что Сталин гений…
Так, вопрос–ответ–вопрос–ответ,
Будто бы стреляя по мишеням,
Особист ведёт: «виновен? нет?» –
В злое поле минное решений.
Не понять: что надо-то ему?!!
«Лучше автомат или винтовка?!»
Скажешь «автомат» – на Колыму.
А с винтовкой воевать неловко.
Но нельзя молчать ему в глаза.
Он же… даже мысли караулит…
«Почему мы так ушли назад?»…
Т-с-с! За «немец прёт» получишь пулю.
Скажешь «много танков у врага –
Технику сначала выбить надо» –
Долго будешь кровушкой рыгать
И – штрафбат… Любой вопрос – засада!
Но всего обидней: этот гад
Верит в то, что крЕпит оборону,
Страхом поднимая дух солдат.
Впрочем, я неглуп и также понял:
Нас он оформляет на убой
Не затем, что ищет духом слабых;
А боится сам передовой
И стремится отсидеться в штабе.
Мы же для него – материал:
Сколько надо – столько и отрежет!
Не затем, чтоб крепко фронт стоял,
А чтоб тут, в тылу, лихим и свежим,
Горько пить, спать сладко, сытно есть,
С ППЖ какой-нибудь грудастой
Иногда на печечку залезть…
То есть жить и наслаждаться властью…
Тут выходит, что опасней тот,
Кто не метит в лоб, а целит в спину,
И из тыла по своим же бьёт…
Я глазами хлопаю наивно:
«Мы ушли?.. Так тактика у нас:
Вот заманим немца и – ударим!
Чтоб не в бровь куда, а прямо в глаз!..
Ну, а автомат не нужен даром:
Слишком уж патронов много жрёт!
Наша-то винтовочка – получше!..
(Говорю как полный идиот
Всё, что на политучебе слушал)
Сталин – гений! Сталин знает всё!
С ним мы немцев из страны прогоним!
(Стоп! Ведь опер вроде не осёл,
А быстрее «то, чего не тонет» –
Крохи правды надо всё же дать)
Да, у нас есть трудности! Не спорю!
Только наше горе – не беда!
А у немцев вскоре будет горе:
Мы их так побьём, что ой-ёй-ёй!
Не сравнить с тем, как они нас били!»
(Зря сказал! Словесный этот бой
Как бы не закончился могилой!)
Особист мгновенно сник с лица:
«А ведь я поверил в то, что наш ты!
И, гляди-ка, вылезла гнильца!
Так выходит, что на фронте каждый
Кто не прЕдал, тот предать готов!
Пораженцы! Трусы!! Паникёры!!!»
(И ещё – десятки громких слов
Разного напыщенного вздора).
…Немцы обошли нас. Взяли в плен.
Он стоял в солдатской обгорелой
Грязненькой шинели до колен
(Снял свою, чтоб избежать расстрела).
Но шептал упрямо:
– Я сбегу!
И позор немецкой кровью смою!
Я сказал:
– Свои же как к врагу
Отнесутся – кончишь Колымою!
Или как предателю – расстрел!
Ты же сам клепал дела такие!
– Было! Да! Но нынче поумнел!
– Поумнел?! Чума вы для России!..
…Он сбежал (он вовсе был не трус).
Но о том, что с ним случилось дальше,
Я подумать даже не решусь:
Он же ведь к «своим» попал – не к «нашим»…