<я темнота>
немногое известно обо мне
я космонавт забытый на луне
я человек-тюрьма и потому
дверей не открываю никому
я тот кого вообразите вы
на мне глаза небесной синевы
а если завтра карие подарят
то будут карие
запомните я тихая вода
текущая неведомо куда
и сколько в вас бы ни было огня
вы состоите из меня
поэтому беритесь за весло
пишите мне куда вас занесло
я темнота во мне плывут на слух
или идут ко дну
одно из двух
<донкихот>
мотылек в золотой пыли
донкихот раскаленной нити
разбросал ты свои рубли
продырявил последний китель
все отдал разорен дотла
за молитвенный стон стекла
за одну тягучую ноту
упоительного фокстрота
возбужденный трепещет газ
вот вам полька и вот вам вальс
звон последнего серебра
все равно умирать с утра
ночь безоблачна кровь светла
за окном говорит ветла
<как сонная река>
твоя любовь как сонная река
течет во тьме ворочаясь слегка
в ее утробе угольные кони
отряхивают гладкие бока
громадна необьятна и черна
твоя любовь, ни берега ни дна
когда она затопит эту местность
ложись и спи - то не твоя вина
как дети растерзавшие жука
как теплый нож в руке у мясника
как пуля в магазине автомата
твоя любовь ни в чем не виновата
<Железнодорожная баллада>
как матери, босые сквозняки
разбудят нас холодными руками
особый день - сегодня у реки
пузатые ползут товарняки
крича и черной кровью истекая
там креозот разлит, там на цепях
безухие болтаются собаки
там блохами ныряют второпях
худые люди прикрывая пах
в раззявившие горла вагонзаки
железный рев летит до облаков
влюбленным дизелям не до приличий
расклад таков: сегодня шишаков
берет на понт ушастых мусорков
и батьку четко вынимает с кичи
тринадцать лет, ракетница, кастет
нелепая татуировка "жора"
конвой продрог. назад дороги нет
и гладиатор щурится на свет
в голубоватом чаде беломора
неловко разгибая изо рва
костлявую мальчишескую спину
навстречу аллигаторам и львам
лоснящимся плебейским головам
и масляному блеску карабина
там будет гром, входное над ребром
дымящиеся ватники на шпалах
а шишакова вытянут багром
и кинут на просоленный перрон
у бесконечных щебневых завалов
...
кровавый рим давай поговорим
мы ждем на черном полиэтилене
при свете электрической зари
закрой нам очи распрями колени
и угольные щеки оботри
<имена>
этикеток фальшивое золото
руки детские пачкало нам
заикаясь от странного голода
мы искали себе имена -
миокардами легкими печенью
у депо на крапивных задах
в заржавелых и искалеченных
электрических поездах
там блюя под сырыми заборами
нахватав шевелюрой репьев
закатившейся беломориной
отыскали мы имя свое:
материнское чистое точное
пообтерли об обшлага
разошлись в муравейники блочные
подгоняемы дрожью в ногах
разошлись как один перетрусили
покатились на этажи
раскидали по бакам для мусора
в обувные коробки сложив
чтобы звякая в кухнях "крыницами"
бормотать допивая до дна:
мы не звери ни змеи ни птицы мы
ну а овцам зачем имена
<про беду>
золотую жуткую беду
за руку я
за руку веду
до чего прохладны и крепки
пальцы этой ласковой руки
не жалея времени и сил
я беду лелеял и растил
чтобы от зимы и до зимы
друг без друга не скучали мы
волосы душистые у ней
челюсти ротвейлера сильней
вы не попадайтесь нам навстречу -
мы вас ненароком изувечим
<в тарасово>
мише д.
в тарасово над черною водой
поводит ухом месяц молодой
выгуливает натянув халатец
по вечерам пугливых каракатиц
в тарасово прожорливые рвы
убитый конь бежит без головы
разбитого товарища из глины
хоронят завывая исполины
просвистанные ветрами в тарасово
деревья поднимают маракасы
пустые люди смотрят исподлобья
на нас с тобой как на свои подобья
как ласковы объятия земли
настало время мы сюда пришли
в простуженные домики тарасово
вдоль матовой реки из плексигласса
раздуй огонь у каменной плиты
пора зажечь засохшие цветы
в тарасово под куполом аллеи
где смерть твоя целуется с моею
<кульбит>
время горьковатое как сусло
подымает сизые ножи
рекам в окровавленные русла
сыплются свинцовые стрижи
у холмов где слышен рев коровий
кулаки покусаны до крови
яблоням дрожащим по дворам
отрубают руки как ворам
льется закипая померанец
птицы шьют геомагнитный танец
и жестикулирует пырей -
больно жить, сожги меня скорей
рыжий свет сквозит из голенища
лодки ****и выпятили днища
на картонных берегах трава
театрально пала и мертва
с грохотом по застекленным лужам
ходят псы подкладками наружу
мир неповоротливый как кит
начинает затяжной кульбит
<Железные ракеты>
(Александру А. Шапиро)
шипит воображаемое лето
над захламленным книгами столом
помятые железные ракеты
навеки отправляются на слом
дырявые стальные минареты
обугленной пустыни посреди
рукой истосковавшейся планеты
прижаты к лихорадочной груди
разбитые посадочные лапы
горячий исторгают циатим
скрежещут облупившиеся трапы
под синими зубами гильотин
напомни, капиллярная кривая
как дюзы раскалялись добела
как выли, атмосферы пробивая
покрытые окалиной тела !
поставив наземь чемодан никчёмный
на провонявшем гарью ветерке
Рей Бредбери терзает обреченно
измятые билеты в кулаке
и пряча злые слезы за очками
присев в тени на выгоревший шлем
веснушчатыми слабыми руками
свой валидол вытряхивает Лем
<Бел.>
светофоры мигают друг другу
будто карточные шулера
тошно мне
людоедка вьюга
белой дверью гремит с утра
крутит пуговицы
пихает
рвет в лоскутья последний флаг
так любовь моя подыхает
не отмучается никак
***
белой кистью прямо между нами
белая положена черта
ледяное белое цунами
белых крыс роняет изо рта
белая блестящая монета
в белой кувыркается воде
белая дымится сигарета
у кого-то в белой бороде
белые растрепанные птицы
по небу куда не кинешь взгляд
вереницей в белые больницы
санитары белые стоят
белый мир разрезан будто булка
белые подняв воротники
белый ветер выйдя из заулка
слезы тебе вытрет со щеки
<спичечные люди>
пламя хлопает в ладоши
под бровями зданий
темнота черней галоши
спрятанной в кармане
о погибшей красоте
из последней мочи
воет дизель в животе
у чугунной ночи
в раскладушке из песка
заходясь от плача
пишет циркулем река
письма наудачу
там неслышная рука
щиколотки студит
там взлетают в облака
спичечные люди
тонкий пепел в волосах
щепки по откосам
шелестят на небесах
чьи-то папиросы
на косу ложится дым
медленнее меда
палец бешеной звезды
протыкает воду
и свободные вполне
от тоски и чуши
спят у ветра на спине
спичечные души
<кирпичный дом скрипучие ворота>
белёс, одутловат и расцарапан
шатается мой дом укрытый драпом
внутри сидят насупившись туземцы:
две женщины сердитые и моль
кладовки закоулки переборки
метели нафталина и махорки
запрятанный в стеклянные коленца
неоновый бушует пергидроль
у окон за расческой отопления
шевелятся тихонько привидения
вздыхает шашель дрогнут полотенца
сквозняк бряцает шпагой
как король
кирпичный дом скрипучие ворота
где музыка стоит в пол-оборота
где у водопровода инфлюэнца
в окошках звезды
в петлях канифоль
* * *
каникулы прошли: попрятались коты
зима, как молоток, над Ратомкой нависла
оскалились канав обметанные рты
да ежатся мостов кривые коромысла
жестянка дребезжит стрекочет храповик
выплевывая лед ветрило шепелявый
докурит до усов, поправит дробовик
и пустит по кустам сипящих волкодавов
цинготный календарь тощает до костей
дрожащие леса в потеках киновари
тоскует листопад рыдает коростель
под окнами стоят таинственные твари
у мух анабиоз у времени рахит
хромают умирать заморенные числа
и пристают к ногам искрящие стихи
лишенные тепла, названия и смысла
<Ангел валится на койку...>
Ангел валится на койку
Не снимая черных крыл
Он сегодня на помойке
Интересное отрыл:
Понедельник кисловатый
Вечный дизель на ходу
И с просроченною датой
Порошковую звезду
Лишаястая дворняга
Насекомые в белье
Нарастающая тяга
К ковырянию в гнилье -
Симпатичнее манеры
Лицедействовать с мечом
Над не ведающим меры
Ненасытным дурачьем
Вот твой угол, вот солома
Вот друзья - козлы и рвань
Никаких тебе Содомов
Никаких кровавых бань
И в гортанях подворотен
Окруженный полутьмой
Он твердит себе: свободен
Я свободен, Боже мой
<У ключицы бьется нить, день желтей горчицы>
потерянное галочье перо кружит по небу вычурно и странно я слушаю как поезда метро бегут в тоннеле с прытью таракана перемещая путаницей вен пахучие скрипичные футляры и желтое молозиво со стен глазные наполняет капилляры как безупречен этот вечный бег понять мне не по силам не по силам когда котом упавшим в водосток на улице весна заголосила эй улица бензиновая вонь там тополям отпиливают руки бумажная летает шелупонь сжимаясь от сочувствия и муки в отсутствие каких-нибудь идей так трудно оставаться злым и твердым и мнить себя последним из людей ломая спичкам тоненькие хорды убей убей в себе тот странный жим желудочного нутряного сока заваливается за гаражи как зА щеку подсолнечное око а дети что а детям дела нет их вытряхнет фланелевая мама и снова ненавистный винегрет под лепет мексиканской мелодрамы ай роза роза ах хуан хуан беременные женщины у стенда сосед опять садится на стакан и год за годом нету хэппи энда когда нет денег в карты не садись а то очкарик поломают ребра к тому же знай что протекает жизнь пока зубцы рисует осциллограф
***
у ключицы бьется нить день желтей горчицы
я не знаю как мне жить вот бы научиться
кто мне сделает укол облегчит страдания
я ложусь на белый стол для переливания
в воду старого Днепра в тайное движение
перелей меня сестра сделай одолжение
он так тихо тихо катит в теплые лиманы
а с меня пожалуй хватит до свиданья мама
<Липы и полипы>
Из чьей-то кухни - "Oh, darling"
А со двора - фигурный свист
Там тополь мой пирамидален
Там клен поджар и мускулист
Конечно, я не так фигурист
Как, скажем, ясень или вяз
Курю "Столичные", сутулюсь
И долговяз, и долговяз
Зато мне ведома причина
Что вызывает скорбный свист -
Идет под липами Ирина
С глазами, будто аметист
И малолетки, замирая
Робеют тявкнуть что-нибудь:
Им невозможный воздух мая
Проткнул мальчишескую грудь...
***
На раздобревшем теле липы
Сижу и карамель сосу
В носу моем растут полипы
Очки, нелепы - на носу
А липа, тучна, как торговка
Под ветром дышит еле-еле
И в кулаке моем морковка
Ждет скорой смерти карамели...
***
Потерпевшая бригантина
Потеряв такелаж и порт
Среди мрака и паутины
О комод разбивает борт
В море сыплются канониры
Улетают матросы с вант
В запыленном углу квартиры
Словно рында, звенит сервант
Не дошедши Дюма и Юнга
Тонет парусник среди книг
Остается зима. И юнга,
Зацепившийся за ночник...
<Как бесноватые пророки...>
Как бесноватые пророки
Натужно выли водостоки
Лилась лиловая вода
Весны белесые молоки
Домам забрызгивали щеки
Сияли лужи как слюда
И навалившись на ограды
Хрипел захлебываясь сад
Жестикулируя с досадой
Как будто чем-то виноват
Упрямо с самого утра
Текло сегодня во вчера
Сырые тяжелели строки
Часы отсчитывали сроки
Латунным клацая нутром
И жестяной пиная гром
Бежал мальчишка одинокий
С эмалированным ведром
<unreleased>
С боксерской капою во рту
Гадая по руке
Махровый ветер на спирту
Играет бильбоке
Внахлест тропинкой за овраг
Через полынь и мирт
Иду - дурак, дурак, дурак
Чтоб выпить этот спирт
А надо мной - настой хмельной
Ячмень и курага
Сосут костяшки домино
Влюбленных два врага
И грезят, веки затворив,
Как скоро победит
Нахален, наг и желтогрив
Сентябрьский брэдпитт...
<Принцесса Мононоке>
Белеет парус одинокий
В паскудном море голубом
Под ним принцесса Мононоке
Колотится о стенку лбом
На ней зеленые лосины
И майка группы "Ленинград"
Соленый привкус керосина
Во рту четвертый день подряд
Четвертый день ни грамма дури
Молчит, набычась телефон
Картонный парус ищет бури
Да мухи бьются о плафон
Эх, ей бы вылететь из дома
Под неба матовый винил
Да абстинентные симптомы
Пока никто не отменил
Ушли домой лесные духи
Драконам выключили газ
С засохшей кровью в правом ухе
Принцесса мучает матрас
Кусочек стали в кровотоке
Гладишь, поправил бы дела
Вот только принца Мононоке
В четверг ментовка замела
Прибудут рыцари к рассвету
Пажи взойдут на этажи
Один закурит сигарету
Взглянув на руки госпожи
И в белоснежном паланкине
Свезут ее в начале дня
Прощай, немытая богиня
Прощай, не забывай меня !
<Леня>
Вот алкоголик Леня
С первого этажа
От бормотух зеленый
Сядет у кромки клена
Клен золотист и ржав
Леня угласт и кроток
С черточками у глаз
В трубочках папильоток
Чистит придя с работы
Дома жена
Распоротый
Трещиной унитаз
Нету друзей вернее
Дерева и портвейна
Крепче клена, крепленее
Красного с Пиреней
Так, упоенно млея
Леня плывет к Морфею
С профилем, как камея
Весь в пятернях теней
Краток покой во дворике
Ни воробья, ни голубя
На доминошном столике -
Тыквенная чешуя
Леня обласкан миром
За воротник застиранный
Льется, сверкая золотом
Солнечная струя
С барских щедрот дареная
Сыплется, раскаленная
Шуба с плеча у клена -
Крестника октября
Кажется Леня крохотным
Грянет, завидя, хохотом
Глупая и жестокая
Пришлая ребятня
Но не разбить гармонии
Что овладела Ленею
Двор - его гегемония
Пусть не поднять ног
Кажется, сел под кленом
И приобнял Леню
Вытер ему слюни и
Слезы отнял пьяные
На пять минут Бог...
<Подводная звезда>
Случится день - неясный, неземной
Придет вратарь заколотить ворота
Закурит клевер золотая рота
Ссутулившись у ямы выгребной
Замедленная кошка на углу
Запрыгнет на гремучий подоконник
Почуяв в искажении гармоник
Как воздух уплотняется в смолу -
Тогда я непременно подойду
И вытащу из мусорного бака
Опутанную туловищем злака
Намокшую подводную звезду
И выгнутся деревья, как оглобли
Плеснет лиловым светом из глубин
А замерший нетрезвый гражданин
Промолвит уважительное: "Во, бля..."
<Бертолетова юность>
Как на мятой открытке заря
На ладони моей, угасая
Дотлевает задаром, зазря
Бертолетова юность косая
Торопливой рукой подлеца
Я палил ее, знать не желая
Что останутся цвета свинца
Щепоть пепла и плоть нежилая
Бутафорской икая искрой
Как селитра, дымит напоследок
Несчастливый билетик сырой
Сухопутного детства объедок
Попрощаемся, что ли ? пора,
Засвистело мое поколенье
Болтуны, лягушачья икра
Травоядное стадо оленье
С ними мне помирать при луне
Выпивать, размножаться и квакать
Разменяв на сопливую слякоть
Бертолетову юность в огне
<В парке имени Челюскинцев>
В парке имени Челюскинцев
Ходят люди взад-вперед
Улизнув от пыльной улицы
Я смотрю, разинув рот
Как нейлоновые лошади
Мчатся, логику поправ
Сквозь неоновое крошево
За ракетами стремглав
А потом, задравши голову
На тугие сосны, что
Подпирают неба олово
В мельхиоровом пальто
Как ведет наряд милиции
Цвета рачьего хитина
Забулдыгу - помолиться
Богу охры и бензина
И шершавый, будто терка
Вниз ныряя головой
Возле будки билетерской
Набухает детский вой
<Война>
Учуяв детские макушки
И ароматы тонких шей
Струятся тени по подушкам
Среди ватиновых траншей
На сектора и на квадраты
Разрезан сумрак. По полам
Крадутся черные солдаты
Согнувшиеся пополам
Ползут неслышные лазутчики
Из уличного фонаря
На щеки направляют лучики
Босые ножики остря
Покуда утро ищет ластика
Пейзаж в чернильнице окна
Подслеповатые фломастеры
Исчеркивают дочерна
Погашен свет, война окончена
Наощупь шевелится жизнь
Глазами попусту ворочая
Сидишь и шепчешь: покажись !
Но ночью узел глаза узок и
Ориентира нет ясней
Дыханья тихого как музыка
Залегшего меж простыней
<Золотая струна>
Там, где босым Боженька проходил
По зыбучей границе сна
Пролегла на небе
Среди светил
Золотая моя струна
Самолеты, птицы и стаи звезд
Задевают ее цевье
И тогда дрожит
Как утиный хвост
За грудиной сердце мое
Если чую запах июльских трав
Залихватский
Щеголий свист
То иду, дороги не разобрав
Умоляя: не оборвись
Я не видел мир
Я не понял суть
Я не выпил себя до дна
И покуда ноги меня несут -
Чуть потише, моя струна
<Кто-то>
Кто-то пойдет на поправку
Кое-кто - под статью
Кто-то получит последнюю справку
Рисовую кутью
Кто-то послушный знаку
Потный сожмет кастет
Кто-то задавленную собаку
Отволочет в кювет
Кто-то закурит жадно
Кто-то споет на бис
Кто-то промолвив - ушла и ладно
Вылезет на карниз
Кто-то в ботинках новых
Освободит метроном
Кто-то отведав с утра плодовых
Ляжет под гастроном
Кто-то допишет повесть
Кто-то сошьет пальто
Кто-то услышав по радио новость
Сядет с открытым ртом
Кто-то. А мы с тобою
Включим на кухне свет
Выпьем зеленого чая с халвою
И завершим сюжет:
Милая - звезды светят
В небе парад планет
А в нашем доме ни капли смерти
Ни ложки сахара нет
<Орша. Зима. 1994.>
Тот город был довольно чистым:
Вокзал, колючая зима
Затосковавшие таксисты
Водоколонки и тюрьма
В захлебе птичьего дисканта
Непохмеленный вавилон
Сшибал с растерянных мигрантов
Законный первый миллион
У пункта сдачи стеклотары.
Помятый рупор на перрон
Давясь, обрывками гитары
Плевал из тополиных крон
Я шел. Троллейбусные нити
Дрожали в такт едва-едва
Зажатый в капсуле водитель
Шептал неслышные слова
Под бормотание мотора.
Редел последний полумрак
Когда за сквером, у забора
Я вдруг увидел странный знак:
Там, окруженный молчаливым
Собачьим племенем, возник
Вдруг человек. Неторопливым
Движеньем поднял воротник.
И двинулся ко мне навстречу.
В лучах автомобильных фар
От дырки рта ему за плечи
Летел и растворялся пар.
Я замер, дрогнули колени.
Как под водою. Как во сне,
Тот человек в собачьей пене
Вплотную подошел ко мне.
Я не запомнил ни одежды
Ни геометрии лица
Одни лишенные надежды
Глаза живого мертвеца
Сквозь зубы, траченные камнем
Сквозь аммиачный дух мочи
Он пару фраз всего сказал мне,
Сначала было: "Не кричи."
Какое там...кричать не в силах,
Я думал: "Где он держит нож ?"
Тогда вполголоса спросил он:
"Але, ты пить со мной пойдешь ?"
Я головой мотал, не веря
Ушам. Утратив интерес,
Он тихо свистнул, зубы щеря
Сморкнул на землю и исчез.
И, как гробовщиком обмерян
Я закурил, не чуя рук.
Обжег ладони. Сквер был черен,
Лиловый свет лежал вокруг.
Потом гостиница. Знакомый
Сиротский вид на пустыри.
Пол, пораженный меланомой,
Замок, гуляющий в двери...
<Пропащее>
Если захочешь проще
Слушай
В такие дни
Спины полям и рощам
Дымные мнут ремни
По небу едут дроги
Ветер сварлив и крут
Босые мочит ноги
Долгий заносит кнут
Стылую плаху тащит
Медленный мой палач
Милая я пропащий
Плачь обо мне
Не плачь
<Небритый ветер февраля>
Небритый ветер февраля
Щекой скребется о филенки
Оконный столбик у нуля
Неловко мнется снег в сторонке
Как дядя в поисках рубля.
Тоска и жуть во всей округе.
закуришь, смотришь - за углом
Зима чернея от натуги
Бумажный лед крошит веслом
И озирается в испуге
Кривит в растерянности рот
Сугроба треснувшая туша
Лобастый маз повез ведро
И крыши, ватники обрушив
По-рыбьи блещут серебром
Февраль и я. Мы с ним вдвоем -
Косые дети Пастернака
Посуду начисто сдаем,
Берем чернил. Кирять и плакать
Садимся в кухонный объем.
<Героиновый лев>
(а.королеву)
- Пылеглот, героиновый лев, азиатская темь под глазами. Ты опять поутру, обмелев, мостовую метешь волосами ?
- Там трамвайный звенит соловей. Хороша его беглая речь, но мне пора переулков портвейн разливать и зубрить поаптечно.
- О, газетных ларьков ренегат ! Я никак не пойму, помоги мне - ты свободен от чисел и дат, типографские слушая гимны ?
- Это синий рассвет, посмотри - зацепляет мне ребра за зубы. Это черствое пламя горит, обнимая валторны и трубы. Я в прокуренный космос гулял, заводим лозоходством венозным. За четыре шага до нуля мне назад поворачивать поздно...
...Закурил и ушел, имярек. А зима, не жалея картечи, разбивала декабрьский снег о его треугольные плечи.
<Ковыляет лето>
Ковыляет лето ковылями
Мокрыми махая костылями
Пальцами пропахшими салями
Пыльный поправляет малахай
В августе как в спущенном капкане
Женщины с прохладными руками
Ищут утешения в стакане
Примеряя желтые меха
Бархатные пальцы кабальеро
Бросивших банальные манеры
Блытают под платьем из фанеры
Осени истрепанной в стихах
Розданы инфаркты и медали
Глупые инфанты в глуби спален
С горечью полынной у миндалин
Алчут гренадеров и греха
Козодои будто муэддзины
Заклинают зябкие низины
Алым заливаются осины
Отворяя вены впопыхах
Затаив измятое дыхание
Я глотаю тайны мироздания
И плывут хоралы и литании
Через океаны лопуха
<Жало>
Мне снилось:
Спускаюсь с обрыва к реке
Пчелиное жало неся в кулаке
Пчелиное тонкое жало
Которое с детства мешало -
Торчало, как шило в сердечном мешке
Кололо, болело
При каждом смешке,при каждой пустячной обиде
Я вдруг становился невидим
И солнечным светом пробитый насквозь
Баюкал я жало, что в сердце впилось
Дрожащей от боли рукою
Прозрачною, никакою
Вот только ночами, консервным ключом
Я ребра себе открывал под плечом
И вынув проклятое жало
К реке, задыхаясь, бежал
Но медленны ноги и короток шаг
Во сне - это скажет вам каждый дурак
Проснусь - темнота, одеяло.
И в сердце шевелится жало...
<Заводные самураи>
Заводные самураи, суетящаяся ртуть
Путешествуем трамваем, никуда не повернуть
Что твоя фармакопея - выпадает из горсти ?
Тихо-тихо околеем лишь вода засвиристит
Валидол у корня ночи, ветра мятное драже
Переливчато хохочет херувим на вираже
Перегнись через перила видишь там невдалеке
Перекошенное рыло с черноземом на щеке ?
Где чугунные заборы вырастают из земли
Где кладбищенские воры, землеройки и шмели
Под ногами у заката нарисуй, куда упасть
Благородная лопата, полированная снасть
Не почувствуешь и боли, как рубильник звонко: чик !
Землекоп рубли мусолит, папироску гробовщик