Каждый год мне приходилось менять работу, постепенно достигая более высокий оклад. С 1966-1971г.г. я работала в Одесском мебельном тресте «Одессадревпром». У нас был очень дружный и сплочённый коллектив.
Когда в 1970г. в Одессе вспыхнула холера, всех обязали пить тетрациклин. Я попила его всего два дня. А мои сослуживцы нюхали красный стручковый перец. Никто не заболел, кроме меня. Но болезнь моя выглядела очень странно. День и ночь я корчилась от боли в животе. Подозрения были разные. Меня положили в туберкулёзную больницу с диагнозом туберкулёз кишечника, определив в палату трёх тяжёлых кровохаркающих больных. Я уже не вставала с постели, ничего не ела. Мне было безразлично от чего умирать, поэтому я не боялась заражения туберкулёзом.
До болезни я познакомилась с Володей П. Он был курсантом Средней мореходки. Меж нами были обычные дружеские отношения. Но когда я заболела и попала в туберкулёзную больницу, Володя стал буквально моей няней. Он посещал меня каждый день в больнице, принося соки и то, что передавали сотрудники с работы. Он был моложе меня на 10 лет, относился ко мне очень тепло и даже по-родственному. Когда он посещал меня в больнице, лицо его светилось особенным светом, сбегался весь персонал смотреть на него. Люди не могли поверить, что такая тяжелая больная нужна молодому парню. Выйдя из больницы, я чувствовала себя обязанной вступить с ним в более близкие отношения. Но интим нас не связал, хотя Володя оставался прежним и ничего от меня не требовал. Окончив училище, он уехал на Дальний Восток, откуда был родом. Там он женился. У него родилось трое детей. Он продолжал мне писать письма и даже прислал однажды пять банок красной икры. Но однажды я потеряла блокнот с его адресом, и наши всякие контакты прекратились, о чём до сих пор я вспоминаю с грустью.
В поисках медицинской помощи я объездила многие основные клиники бывшего Союза: Днепропетровский институт гастроэнтерологии, Ленинградский институт усовершенствования врачей, микологическое отделение, Киевский институт Гастроэнтерологии. Нигде мне не был установлен правильный диагноз. Лишь случайно разговорившись с одной медсестрой, она мне подсказала, что есть болезнь от антибиотиков «кандидомикоз». Я попросила врача сделать анализ на кандиды. Диагноз подтвердился. Я ничего уже почти не могла кушать. Живот вздувался страшно. Боль мучила и жжение. Весь кишечник и желудок был поражён кровоточащими язвочками. Врачи скорее склонны были к раку. Итак, я начала лечиться сама, в поисках определённого питания и народных средств, чего мне никто из врачей не мог подсказать. Я сама сделала открытие, что хорошо помогает всё, что содержит в себе фитонциды: чеснок, лук, лавровый и эвкалиптовый лист. Каждый день я разбрасывала на себя карты и видела, что я выживу. Но как?... Я начала ездить по всем бабкам, о целительстве которых слышала. Однажды познакомилась с тётей Олей на Агрономической 118. Тётя Оля откачивала яйцом, выливала на воск, а ещё она владела даром предвидения. Тогда она мне и сказала: «Ты долго будешь жить. Переживёшь многих своих знакомых, абсолютно здоровых». Я многих похоронила своих друзей, которые, сочувствуя мне, посещали меня ещё в те страшные годы. Меня часто забирала скорая помощь в хирургию, где мне предлагалась срочная полосная операция на желудке. И меня ветром сдувало с операционного стола. Одна моя знакомая занималась спиритизмом. Я уже начала бояться всей этой мистики. И она сама в моём присутствии вызывала духов, часто обращаясь к духу моей бабушки Дуни. Дух бабушки сообщил, что мне поможет дикий мёд и чёрный перец. Что такое дикий мёд, я до сих пор не знаю. Мёд у меня всегда на столе. И чёрный перец также присутствует всегда на моём столе. Я завариваю крепкий цейлонский чай, подсыпав в него маленькую щепотку чёрного молотого перца. Постепенно болезнь отступала, зарубцевались все язвочки. Иногда случался лёгкий возврат, но я с ним справлялась и справляюсь до сего времени. А ещё, как ни странно, мне помогало сухое вино. Врачам это было непонятно.
Но вернусь к моей первой любви. Однажды Эдуард пришёл ко мне ночью с другой женщиной, звали её Валентина. Она старше была Эдуарда на 20 лет. Валентина очень любила его и выполняла все его прихоти. Она работала директором вагон-ресторана, чем его и привлекала. Коньяки распивались литрами под красную икру и шоколад. В сигаретах Мальборо - тогда это был большой дефицит - он тоже не знал ограничений. И вот он в присутствии Валентины стоял передо мной на коленях и просил простить. Валентина тоже молила меня о милости. А я, торжествуя, говорила: «Встань! Не дай мне торжествовать». Эдуард в тюрьме провёл 9 лет. От моей любви не осталось и следа. Уже сидя в тюрьме, он расписался с Валентиной, боясь остаться после смерти своей матери без квартиры. Выйдя из тюрьмы, он снова послал Валентину вымаливать у меня прощение и чтобы она меня привела к нему. Мы уже подружили с Валентиной и она мне рассказала правду. Мною снова руководило только желание мстить.
В коммунальной квартире, где я жила, проживала семья артиста Украинского театра Анатолия С. К нему приходил друг Олег, тоже артист. Часто он у него ночевал. С Олегом у меня завязались очень тёплые дружеские отношения. Я не любила готовить кушать, а он был хорошей домохозяйкой. По утрам будил меня, приготовив завтрак. И мы завтракали вместе. Я попросила Олега сыграть перед Эдиком любую роль любящего меня человека. Олег хорошо сыграл роль любящего и любимого мужа. Мы возвращались с ним домой, как разгорячённые влюблённые, сливаясь в объятиях и в поцелуях. Наша игра окончилась безумными любовными встречами. Но как только вопрос касался близости, Олег исчезал по-английски. Как оказалось потом, у него была полнейшая импотенция. Такое было моё везение на импотентов. Однако, я была влюблена по-настоящему. По-настоящему страдала. Это была вторая настоящая безумная любовь. А он хорошо выпивал и однажды допился до белой горячки. Приехала его мама и забрала домой в Харьков. Она знала всю правду о нём, но это её не волновало. А я на нервной почве чуть совсем не потеряла зрение. Клин выбивается клином.
Спустя некоторое время я решила поправить здоровье, отправившись в село Исаево Одесской области. В один из летних дней в шесть часов утра автобус прибыл на место, остановившись у крайней хаты села. Около ворот стоял широкоплечий, с хорошо сложённой фигурой, молодой человек. Мы поздоровались и разошлись. Адрес моего пребывания находился как раз напротив его дома. В середине дня он уже пришёл знакомиться со мной. Мы начали с ним встречаться. Звали парня Леонид Бучинский. Искра пронзила наши сердца с первого взгляда. Дома наши находились прямо у реки, где мы впоследствии и проводили встречи. И сеновал стелил нам постель. И звёзды с выси нам улыбались. Лето было жарким. И пламя любви в наших сердцах разгорелось ярким, негасимым пожаром. О нас заговорило всё село. Сельским жителям была не понятна такая любовь с разницей в годах при моём физическом недостатке. Леонид был младше меня на 10 лет. Моя новая любовная страсть изожгла из сердца прежние чувства к Олегу. Лёня был вор. Отсидев в тюрьме 9 лет, он только вышел из мест заключения на свободу.
Это был сильный, темпераментный, красивый, настоящий мужик. Чувства его были искренними и безумными. Мы проводили сутки в объятиях. Как ни странно, мама его радовалась нашим отношениям, а сестра и брат противились им. И однажды, в один из моих отъездов домой, ему привели цыганку, приехавшую сюда на заработки. С нею он вступил в близкие отношения по пьянке и сразу она забеременела. Через 9 месяцев у них родился сын и они расписались. Лёня продолжал приезжать ко мне в Одессу. И однажды я стала свидетельницей его воровства в магазине, куда мы отправились за покупками. Я поняла, что я должна от него отказаться. На этом всё и кончилось. Наша любовь просто умерла, хотя и по сей день я вспоминаю о нём. Он подарил мне красивую, чистую безумную любовь и веру в себя. Был слеп ко всем недостаткам тела. Я для него была богиней, самой красивой. И я давала волю своим чувствам, чтоб лишний раз доказать себе самой и людям, что я могу быть любимой. Как-то получалось, что у меня или не было никого или сразу несколько поклонников. Моя квартирантка познакомила меня с моряком Валентином У. Это был маленький некрасивый мужичок. Ко всему, он был жадный и глупый. На этом я и играла. Но с рейсов он привозил мне подарки. И меня это устраивало. У него была жена пьяница, которая, напиваясь, валялась на улице. Однажды она сгорела от водки и умерла в парадной своего дома. Мы решили с ним соединиться в семью. Занялись ремонтом его квартиры. У него был сын и дочь. Дети приняли меня хорошо. Им подходило то, что я не претендовала на квартиру отца. Мы собирались сделать ремонт и перейти жить ко мне. Но однажды, когда я осталась ночевать у себя дома, соседи привели ему женщину. Он быстро женился на ней. Моряков расписывали сразу после подачи заявления в ЗАГС. Так мы расстались.
В это же время я познакомилась с Виктором Ф. Он был профессором- сексопатологом. Жил один. Вёл медицинскую практику. Лечил венерических больных. У него была дача двухэтажная, где часто он гулял с друзьями. Там он зарабатывал и прогуливал все деньги. Однажды он меня подвёз домой, когда я возвращалась из Интерклуба. Мы начали встречаться. Сначала он открыто везде появлялся со мной.
Но однажды к ночи приехал к нему один крупный работник органов госбезопасности - его собутыльник. Он выразил удивление, как у такого профессора может быть такая любовница. И Виктор начал меня прятать от людей. Вечерами он приезжал за мной и вёз на свою дачу. А утром, уезжая на работу, отвозил домой. Был он очень жадный. Никогда даже чашечкой кофе не угощал. Как мужчина, он не представлял собой ничего. Я его оставила первая, не желая быть ночным горшком. Все свободные вечера я проводила в Одесском Интерклубе.
После окончания института я поступила на Курсы иностранных языков на английское отделение. Директором курсов был Семён Апатов. В своё время он был послом во Франции. Это был очень интеллигентный, добрый и умный человек. Когда я осталась без работы, а курсы были платные для всех без ограничений, он освободил меня от платы за отличную учёбу. Уже будучи на последнем курсе, желающим курсантам была предложена работа на общественных началах в Интерклубе. Это напоминало что-то в виде идеологической пропагандистской работы. Нас обязывали вести беседы на определённые темы и записывать всё, о чём мы говорили с иностранными моряками. Мы, конечно, не всегда писали правду. Все мы были молоды. А молодёжи всегда свойственно влюбляться. Мы не были исключением. И у меня было немало романов с иностранными моряками. В меня влюблялись и я отвечала кому-то взаимностью. По крайней мере, поцелуи всегда были жаркими. Вечерами, сидя в баре, мы упивались шампанским, ели шоколад плитками. Угощения со стороны иностранных моряков всегда были щедрыми. Этим они отличались от наших мужчин. И главное, мне никогда ни один иностранный моряк не дал почувствовать какую-то неполноценность. Моя закомплексованность преследовала меня, как паранойя. Вели себя моряки всегда очень достойно, без претензий на пошлость и какие-либо интимные отношения, не в пример нашим мужикам, которые сразу тащат женщину в постель. Это нас и подкупало.
Руководство клуба и приходящие туда работники госбезопасности постоянно выражали недоумение, что могла делать в клубе такая, как я. Был в клубе ещё один инвалид Валентин Ауров. Его постарались убрать. А так как налицо была моя активность, я была слишком советской по образу мыслей, и очень пользовалась успехом у немцев, англичан, индийцев, всегда будучи в их окружении, ведущие переводчики вставали на мою защиту. У меня было несколько горячих, безумных увлечений в Интерклубе. Один американец Хулио Мендосо Сото даже хотел жениться на мне. Уехав, он долго писал мне письма и даже присылал посылки. В политике СССР то наступало потепление отношений с Америкой и с Западом, то охлаждение. Все мы были под прессом слежек. В конечном счёте из-за страха перед органами Госбезопасности я перестала отвечать на письма американского жениха.
Был один короткий безумный любовный роман с греком. Звали его Макис. Плавал он на судне Нестор. Мы провели с ним три безумные ночи, не вставая с постели, без еды. Такое не забывается. Он готов был остаться в Союзе и чуть не опоздал на судно.
Мне часто приходилось водить иностранных моряков в Оперный театр и в Цирк. Однажды, придя в Цирк с моряками и ещё одной переводчицей Ларисой, сидя в третьем ряду партера, я решила показать Ларисе свои способности гипноза, обратив своё внимание на дрессировщика лошадей. Это был очень высокий стройный молодой человек. Звали его Павел Доубек. Жена его была наездницей. Обратив на него своё внимание пронзительным взглядом, я отвернулась, забыв о своём желании. В антракте Павел подошёл ко мне, присев рядом. Мы поговорили. Началось следующее отделение аттракциона. По окончании представления я буквально убегала из цирка.
Прошло несколько дней. Однажды, проходя мимо Цирка, мне встретился Павел, ехавший на повозочке, которую везла маленькая пони. В тот год пони родила в Одессе лошонка. Это стало сенсацией для Одессы. «Здравствуй, моя красивая!»- окликнул меня Павел и попросил подождать, пока он завезёт пони в цирк. Мы начали с ним встречаться, вступив в любовную связь. Он приводил меня в вагончик, где находилась его жена. Что он ей говорил обо мне, не знаю. Обьяснение было обычным: для его жены вполне нормальное явление, что у супруга есть поклонница. После отъезда Павел ещё какое-то время давал о себе знать открытками с обьяснением в любви. Мне это приятно льстило.
Был цирк моим особым увлеченьем.
Сюда я приходила ежедневно.
Мне нравились артистов облаченья.
Бил барабан. Звучал оркестр напевно.
И здесь ко мне любовь пришла в награду.
Я проверяла чары своих глаз.
Играла я. Игра была в усладу.
Те дни я вспоминаю всякий раз.
С теплом, с благоговеньем перед прошлым.
Амур шутливо стрелы рассылал.
Но было всё возвышенно, не пошло…
Нас закружил весёлый карнавал.
В Одессе чешский цирк давал гастроли.
Сенсацией рожденье было пони.
Судьба нам отвела влюблённых роли.
Несли мы своё счастье на ладони.
Начало представлений – час свиданий.
Одаривался встречей каждый день.
И не было обид и обещаний.
Не пала на чело печали тень.
Глаза светились светом вдохновенья.
И был избранник мой в плену у них.
Наездником он был. Я с упоеньем
Глядела на него, на вороных…
А он хлыстом бросал мне вызов взмахом,
Подсаживался рядом в перерывах.
Идти была готова я на плаху.
Огонь во мне горел святых порывов.
И обрела я крылья не случайно.
Был слишком уж хорош поклонник мой.
Сбегал он от жены на встречи тайно.
И был он искушён в любви земной.
Был ласков он. И были сладки речи.
И были губы сладкие, как мёд.
И хмель кружил нам головы при встречах,
За птицами помчаться звал в полёт.
Друг другу мы наскучить не успели,
Себя огнём страстей испепелить.
Не замели следы любви метели.
И с прошлым не порвала память нить.
На всём царил восторг и озаренье.
И цирк к моим ногам стелил ковёр.
Любимой став судьбе в благодаренье,
Я славлю эти встречи до сих пор.
Я никогда не обладала хорошим здоровьем. Но до 50-летнего возраста чувствовала себя относительно хорошо. Заводила лёгкие флирты. Играла со своей судьбой в удачи.
И у меня, как ни странно, получалось. Некоторые женщины неосознанно излучают флюиды, которые сводят мужчин с ума. К зрелым годам я поняла, что не внешний вид решает судьбу человека, а его внутреннее содержание, обаяние, умение преподнести себя и Богом подаренный внутренний магнетизм. Это даётся далеко не всем. И если бы я это понимала раньше, я бы, может быть натворила много глупостей.
А сейчас, по прошествии многих лет, я за все благодарна Судьбе. Двадцать лет я подарила Интерклубу, пока не вышла замуж. Но это уже другая история.