Друзья мои! Когда бы в первый раз
Я принялся страдать подобной чушью,
Вооружась наивным простодушьем,
Я всё писал бы непременно с вас.
И ожидал бы, что, разгорячён,
Читатель мой, притоптывая ножкой,
Всё восклицал в запале: "жжошь, Серёжка!"
И цезарски велел: "пеши исчо!"
Но нет. Давно прошли те времена,
Когда я бичевал в других пороки,
И я прилежно вызубрил уроки
Про поиски в своём глазу бревна.
Так, значит, поступлю теперь с умом.
Признаю сразу, как это ни странно:
Тому, кто пишет, не слезая с крана,
О ком писать? Лишь о себе самом.
Начнём, пожалуй. С места - и в карьер.
Как говорят водители "Белазов".
Я правда, с ними не болтал ни разу,
И в этом есть классический пример.
Пример того, как выпучив глаза,
Мы рассуждаем веско и свободно,
Для красного словца о чём угодно,
О том , в чем сами не сечём аза.
Один, чуть подпустив в строку металл,
Мешает Демиурга с Демокритом.
А этот чтит себя космополитом,
Затем, что "Космополитэн" читал.
И то сказать, на что бы стал похож
Наш стих, будь он хоть каплю обоснован,
А автор - всесторонне образован?
Ну что? Прочтёшь, зевнёшь, да и уснёшь.
Зачем? К чему? Мне несуразиц ряд
Потуг милее энциклопедиста.
Пускай плетёт цветисто и речисто,
А всё стихи его не веселят.
Легко опишет: от машин до чувств,
И всё-то по порядку, по системе...
Я, братец, тоже в "Google" академик ,
Но как-то этим званьем не кичусь.
Так если где-то в творчестве моём
Вы встретите про "знания орешек",
Простите. Грузит мозг, души не тешит,
Лишь тише душит. Вот, ещё приём!
Какой не набросаешь ерунды
Ты, чтобы стихотворцем показаться,
А всё не в прок. Ведь без аллитераций
Напрасны рифмовальные труды.
Чудес чередованье по плечу
Совсем не всем. Строку составь-ка споро!
Но часто "С" ссыпают с перебором,
И с четким "Ч" частенько чересчур.
Ах, звукопись! Ты проводник-предатель.
Порой в такие дебри заведешь,
Что стих уже на "Азбуку" похож.
Как первоклашка, мается читатель.
Читатель тут воскликнет: "Погоди-ка!
Не помню - в первой, во второй строфе? -
Ты обещался аутодафе
Себе устроить, а не прочих тыкать!"
Я не забыл. Конечно. Это всё,
Что, якобы, касаться может многих,
В каком-нибудь задумчивом итоге
Мы лишь со мной одним соотнесём.
Покуда же страдает мой язык
От буквы "Я" и скромен Я местами.
Давай, читатель, как-нибудь представим,
Что просто Я настолько многолик.
Но - хватит отступлений! Всё, уймись!
Ты, видно, это делаешь нарочно.
Когда б издатель мне платил построчно...
А так... И без того теряю мысль.
О чём, бишь, я? О мысли. Вот беда:
Бывает стих и цельный и красивый,
И строен слог, и рифмы блещут силой -
Вот только мысли нету и следа.
Как часто, братья-сёстры по перу,
Мы мысли и на полстрофы не скопим,
И стих слагаем, как в калейдоскопе:
Узор, ещё узор, за кругом круг.
О рифмах тоже вечный разговор.
Глагольных рифм упрямо опасаясь,
Мы ищем неких составных красавиц,
И составляем часто полный вздор.
Но это ладно. Кто же упрекнёт
В стремленьи быть красивей и богаче?
Пиит ленивый делает иначе:
Ухватит первую, да тут же и приткнёт.
А наш читатель, закалённый тип,
Окинет взглядом слёзы и морозы,
И убежит опять на полку прозы,
В сердцах ругнувшись: "мать его ети!"
- Ты погляди! Скатился он на мат! -
Читатель мой нахмурит брови грозно.
Но если говорить о том серьёзно,
Я виноват. И я не виноват.
Я против мата и довольно строг.
Всё можно заменить, да Бога ради!
Но... для ****ей ведь слова лучше "****и"
Он за неделю выдумать не смог.
А значит, мой хороший, не блажи.
Я не пишу частушек матерщинных,
Но мы же настоящие мужчины,
Что означает также - не ханжи.
Есть самобичеванию предел.
За раз никто исправиться не может.
Я измочалил о себя все вожжи
И никого обидеть не хотел.
Еще немало вижу я проблем
В своих стихах. Вернёмся к теме? Что ты!
Вот, например, к чему эти длинноты?
Нет, хватит, хватит. Буду глух и нем.
О краткости сказать пришла пора.
И впрямь, стишочек вышел - надорвётесь.
И не припомню: краткость или кротость
Таланта настоящая сестра?